– Компьютер был выведен из строя вами или кем-то другим?
– Нет. Я же говорила: мы думали, что запись продолжается. Мы понятия не имели о неисправности. В итоге все данные оказались утерянными.
– Повторяю, доктор Кей: это вы стерли данные?
– Нет.
– Еще раз вернемся назад, доктор Кей. Прибыв сюда самостоятельно на разведывательном корабле командира Ку, вы заявили, что он и вся его команда остались на планете и намереваются приступить к ее колонизации. Согласно вашим показаниям, «планета, — я цитирую, — это рай, где человеку ничто не угрожает». Невзирая на полную неадекватность записей об условиях на планете, вы настаиваете, что командир Ку рекомендует Земле немедленно дать зеленый свет для полномасштабной эмиграции. Тем не менее, стоило лейтенанту Тигу открыть люк вашего корабля, как он сразу оказался в критическом состоянии. Довожу до вашего сведения, доктор Кей, что на самом деле командир Ку и его команда либо ранены, либо захвачены обитателями планеты, а вы утаиваете этот факт.
Пока он говорил, Лори безостановочно мотала рыжей головой.
– Ничего подобного! Никаких ранений и захватов! Какая глупость! Говорю вам, они сами захотели остаться. Я вызвалась передать вам их мнение. Выбор пал на меня, потому что ведь я не китаянка, и…
– Пожалуйста, отвечайте только «да» или «нет», доктор Кей. Находится ли командир Ку или кто-либо из его людей в коме, как и лейтенант Тиг?
– НЕТ!
Фой хмуро делает пометки. У Эрона ноет сердце: он и без всяких приборов улавливает в голосе Лори истерические ноты.
– Повторяю, доктор Кей: находятся ли…
Но за его спиной звучит властный голос капитана Йелластона:
– Благодарю вас, лейтенант Фой.
Фой умолкает. По ту сторону экрана Лори произносит:
– Я вовсе не устала, сэр.
– Тем не менее я предлагаю вернуться к этому разговору позже, — выразительно говорит Йелластон и многозначительно смотрит на Фоя.
Соланж отсоединяет от торса и от руки Лори бесчисленные провода. Эрон наслаждается франко-арабской внешностью Соланж, видит выражение сострадания на ее лице. Сочувствие — главный конек Соланж; стоит соскочить тоненькому проводку, как она огорченно округляет губы. Эрон улыбается, ненадолго воспрянув духом.
После того как женщины покидают помещение, два командира разведывательных кораблей встают и разминают затекшие члены. Оба — голубоглазые мускулистые шатены; Эрону трудно их различить, хотя Тимофей Брон родился в Омске, а Дон Парселл — в Огайо. Десять лет назад лица у обоих светились решимостью добраться до отдаленной цели живыми. Неудача разведывательных миссий сделала их морщинистыми и молчаливыми. Однако за двадцать дней, истекших после возвращения Лори на «Кентавр», в их глазах опять появился блеск; Эрону не очень хотелось разбираться, в чем тут дело.
– Прошу доложить, лейтенант Фой, — приказывает Йелластон, взглядом давая понять, что к работе надлежит подключиться и Эрону. Все происходящее по-прежнему фиксируется на пленку.
Фрэнсис Ксавье Фой важно набирает в легкие воздух; это второй серьезный допрос за все десятилетнее путешествие.
– Весьма сожалею, сэр, однако в протоколе зафиксирована устойчивая аномальная реакция. Прежде всего, испытуемая демонстрирует повышенную эмоциональность. — Он косится на Эрона, для которого это далеко не новость. — Степень ее аффектации дает пищу для размышлений. Например, отвечая на вопрос, ранен ли командир Ку, доктор Кей, вернее доктор Лори Кей, обнаружила физиологические реакции, противоречащие ее ответу и не характерные для нее как для личности (известна ее природная правдивость). — Он ворошит распечатки, не глядя в сторону Эрона.
– Лейтенант Фой, следует ли из сказанного вами, что доктор Кей лжет относительно истинной судьбы разведкоманды «Гамма»? Фрэнк Фой ерзает, перекладывая с места на место листочки.
– Могу лишь повторить, сэр, что имеются несоответствия между сутью ответов и физиологической реакцией. Обратите внимание на эти три реплики, сэр. Если не возражаете, сравните отмеченные мною пиковые значения.
Йелластон задумчиво смотрит на него, не прикасаясь к бумагам.
– Нельзя ли пересмотреть решение о неиспользовании химических препаратов, сэр? — неуверенно вопрошает Фой. Эрон знает, что Йелластон не согласится, и благодарен ему за это.
Йелластон оставляет просьбу без ответа.
– Давайте пока отложим вопрос о состоянии командира Ку, Фрэнк. Что можно сказать об ответах доктора Кей по поводу общей пригодности планеты к заселению?
– Здесь тоже наблюдаются аномалии. — Фой явно хочет доложить обо всех своих подозрениях разом.
– Какие?
– Ненормальное возбуждение, сэр. Всплески эмоций. Вместе со словечками, вроде «рай», «идеальное» и так далее, зафиксированными в протоколе, все это указывает на…
Йелластон размышляет; позади него с бесстрастным видом сидят оба командира разведывательных кораблей.
– Лейтенант Фой! Если доктор Кей действительно убеждена в абсолютной пригодности планеты для колонизации, то можете ли вы сделать вывод, что ее чувства объясняются восторгом и возбуждением в связи с успешным исходом нашего длительного и нелегкого полета?
Фой глядит на него с приоткрытым ртом, словно студент на профессора.
– Восторг и возбуждение… Понимаю вас, сэр. Пока я не… Да, сэр, полагаю, возможна и такая интерпретация.
– В таком случае, правильно ли будет на данном этапе обобщить ваши наблюдения следующим образом: сведениям доктора Кей относительно случившегося с командиром Ку недостает ясности, однако вы не находите существенных возражений против достоверности ее утверждений о пригодности планеты для обитания?
– Да, сэр. Правда…
– Благодарю вас, лейтенант Фой. Вернемся к этому вопросу завтра.
Командиры кораблей-разведчиков переглядываются. Эрон видит, что они дружно недолюбливают Фоя и, подобно драчунам, только и ждут удаления докучливого миротворца. Эрон с ними заодно: он никак не может заставить себя симпатизировать Фою. С другой стороны, ему не понравился тон сестры.
– А образцы, а датчики? — не выдерживает Дон Парселл. — Они-то не врут! Судя по данным о первых тридцати часах, проведенных на планете, местечко великолепное.
Тим Брон улыбается Эрону. Йелластон тоже улыбается, но едва заметно. Он скашивает глаза в сторону недреманного ока камеры. Эрон восхищен спокойствием командира и его умением владеть ситуацией. Старина Йелластон! Он сохраняет самообладание в этой законопаченной на многие годы жестяной банке. Такого капитана поискать! Новозеландец, получивший образование в захудалой английской школе. Командовал полетом на Юпитер, и так далее, и так далее. Последний из могикан.
Правда, сейчас Эрон замечает нечто странное: всегда уравновешенный Йелластон массирует костяшки пальцев. Его вывели из себя непонятные ответы Лори? Или дело в огоньках, вспыхнувших в глазах обоих командиров разведывательных кораблей — планета!
ПЛАНЕТА…
Эрону тоже трудно усидеть на месте, как он ни призывает себя к спокойствию. Неужели им наконец улыбнулась удача? После стольких изнурительных лет, после того как Дон, а вслед за ним Тим вернулись с пустыми руками, обнаружив вокруг первых двух солнц Центавра одни лишь газовые облака и обломки камней, — неужели последняя карта в колоде оказалась выигрышной? Если верить Лори, то люди Ку бродят сейчас по новому Эдему, встречи с которым жаждал весь экипаж. А они позволяют себе болтаться в потемках в одном лишь годе полета… Если бы только Лори можно было доверять…
Эрон спохватывается: капитан Йелластон обращается к нему.
– Вы считаете ее физически здоровой, доктор Кей?
– Да, сэр. Мы проделали весь комплекс анализов, чтобы выявить последствия контакта с внеземной органикой, а также произвели стандартную биометрию. По данным на вчерашний вечер, если не принимать во внимание потерю веса и язвенное поражение двенадцатиперстной кишки, приобретенные во время обратного пути на «Кентавр», то состояние доктора Лори Кей то же, что и два года назад, когда она готовилась к полету.