Он не примет никаких оправданий.
Скорее всего, учитель соединил эти обрывки фраз не по значению, но из-за того, как красиво они звучали по-тамильски. Однако Мимоза ухватила их главный смысл, а остальное не имело значения. Пепел Шивы, спутанные, свалявшиеся волосы преданного поклонника, распущенные перед богами, горделивое бахвальство, не выдерживающее пристального взгляда Грядущего Царя (кстати, это имя Бога было для неё новым) — всё это навело её на неожиданную мысль. Должно быть, её Господь снова вернётся в мир. Какая поразительная новость!
Все семена веры, перепавшие Мимозе, можно без труда собрать в кулачке новорождённого младенца. Их можно буквально пересчитать по пальцам, так их было мало: всего девять. То, что Бог есть; что Он любит и направляет её; что Он Бог богов и посему всемогущ; что Он слушает, когда мы молимся; что мы можем считать Его своим Отцом и что »посадивший деревце непременно его польёт. Что Место Великого Освобождения гораздо лучше нашего мира, потому что там нет боли и страданий, и что Господь, когда-то живший на земле, вернётся сюда снова. Кроме того она услышала, что »однажды, в последние дни будет великий суд, на котором всякие оправдания будут бессмысленны. Но это событие казалось ей слишком далёким и потому не занимало в её богословии почти никакого места.
О распятом Спасителе она ещё ничего не знала. За те несколько минут, что она провела с нами, мы только начали рассказывать ей о Нём и успели сказать ей лишь то, что Господь Бог любит её. Но она уже видела Его, не зная Его по имени. Кто есть Господь, чтобы я могла уверовать в Него? — спросила она. И Спаситель мира только было собрался ответить ей: »Это Я, Который говорит с тобою, как её подхватили и увезли прочь. Но что может помешать силе вездесущей Христовой любви? И способен ли кто измерить силу жизни в простом рисовом семени? Разрежьте ножом одно из этих семян, и вы увидите, что всё будущее растение заключено в его гладкую оболочку цвета слоновой кости. Посмотрите, как в эту крошечную капсулу упаковано всё необходимое для жизни и роста. Посмотрите, подивитесь и поклонитесь за это Богу.
За годы работы в Индии нам довелось услышать и увидеть множество историй. Ни одна не пристыдила нас так, как история маленькой и хрупкой Мимозы, особенно когда мы вспоминали о своих маловерных страхах за её судьбу. И никакая другая история не возносила нас на такие высоты поклонения, восхищения и безмолвного благоговейного восторга.
Глава 12
Яркие цвета на сером фоне
Пока в жизни Мимозы происходили все эти события, однажды вечером мы в Донавуре собрались вокруг полярископа, недавно приобретённого для нашего микроскопа. С помощью поляризатора, селенита и зеркальца мы с радостью пробовали всевозможные сочетания. Игольчатый кристалл цианисто-платинового бария, похожий на распустившиеся павлиньи перья; листочек папоротника, представший взору как сказочный рог изобилия; маленькое колючее чудо рыбьей чешуйки — всё это и десятки других вещиц не давали нам отойти от микроскопа. Когда голубые, тёмно-синие и лиловые оттенки уступили место серо-голубому цвету молнии-зарницы, мы решили, что фоном для него должен стать сине-фиолетовый индиго грозовой тучи, а для переливчатого опала морской раковины, такого волшебного и неземного, что искать его нужно не на земле, а где-нибудь в воде или в воздухе, как нельзя лучше подходил берилловый цвет моря. Так мы сидели и экспериментировали, пока не подобрали самый подходящий фон для каждого из наших маленьких чудес. Труднее всего было добиться именно того оттенка, который хотелось получить.
Помню, как мы обрадовались, отыскав безупречное сочетание пронзительного синего цвета и коричневого фона, напоминающего древесную кору. Кстати, в полярископе цвета никогда не бывают плоскими; они объёмные и округлые, как крохотная атмосфера. Маленькие шипы на рыбьей чешуйке превратились в сияющие трёхгранные кинжалы, на их гладко-полированной поверхности играли радужные отблески и ни один перламутровый оттенок не исчез, когда одна из наших девчушек, прыгая от радостного нетерпения, нечаянно сдвинула инструмент и сбила нужную настройку.
Мы попытались было снова найти то безупречное сочетание, но не смогли, потому что слишком плохо знали законы света. А может, в этом было виновато заходящее солнце, к вечеру утратившее свои прохладные оттенки и теперь лишь багрово пламенеющее на горизонте? Как бы там ни было, пока через несколько дней мы не нашли его снова, нам казалось, что мы потеряли некое маленькое зримое созвучие, прелестное и всё время ускользающее от слуха и взора. Казалось, вот оно, совсем рядом, стоит лишь на волосок повернуть колёсико — но мы никак не могли его поймать. Ах, если бы мы знали законы света, если бы могли удержать заходящее солнце, то, конечно, сразу отыскали бы нужный оттенок!