- Значит, читаешь на низком готике?
- Сэр? В Царстве Трогг похожий язык называется «готэкс», и да, я на нем читаю лучше, чем говорю… – тут Минас запнулся, сообразив, что который день говорит именно на готэксе, в том числе и с отцом. Освоить разговорный вариант оказалось очень легко. Ну и понятно, почему остальные парни с Илимана такие хмурые, они ж, небось, на готэксе хорошо если два десятка слов знали, когда сюда попали. Не всем так повезло с родительской библиотекой, естественно, им здесь сложно!
- Ясно.
И Минасу тоже кое-что стало ясно. До того ясно, что от злости заскрипели зубы. И тут как раз из зала повалили кадеты.
- Свободен, – сказал Корракс.
- Есть сэр,- отозвался мальчик и сделал ровно один шаг от дверей вахты. Потому что за кадетами из зала вышел Руриск, и его можно было перехватить, просто не сходя с места.
- Сержант Руриск, сэр! – мужчина оглянулся, и встретился с гневным взглядом Минаса. – Сэр, вы знали, что я читаю на вашем языке? Зачем вы отпустили меня изучать устав?
- Кадетам вашего потока выдан аудиотранслятор с записью,- с заминкой отозвался сержант, но Минас уже понял, что угадал.
- Я выглядел настолько плохо, сэр? Настолько, чтобы простить мне заведомую ложь?
Это было обидно. Это было так оскорбительно, что пришлось закусить губу и смотреть в пол, иначе была опасность наговорить много-много лишнего.
А над лохматой головой переглядывались два сержанта.
- Иди в столовую, кадет.
Разжать зубы, чтобы ответить положенное «есть, сэр» Минас не рискнул, просто развернулся и пошёл за остальными подростками. Замечания от сержантов не последовало.
Чистоту в зале исправно поддерживали уборочные сервиторы, так что взыскание оказалось практически фиктивным. И это ещё больше расстроило мальчика. Руриск услышал то, что счёл лживой отговоркой, да ещё и настоящую отработку за прогул назначать не стал. Вот только жалости от местных сержантов в первый же день не хватало! Правда, что ли он выглядит настолько младше остальных, что с ним хотят нянчиться? Тренироваться-то как в таких условиях?
В пику всем потакательским замыслам Руриска, Минас вооружился ветошью и принялся старательно полировать всё, что подворачивалось под руку. На шаги он не обернулся, решив, что кто-то из сержантов пришёл либо проверить, как идут дела, либо принять «готовую» работу. Фигушки, ничего не готово, ещё скамьи не протёрты, и вообще!
- Зырь, правда моет!
На Минаса с неприятным интересом уставилась четвёрка «сокурсников». Оценив, что фраза услышана, один из них ухмыльнулся, но Минас просто вернулся к своей работе. Зрители зашушукались.
- Слыш? Ты напиздЕл значит? Слыш, мелкий, я с тобой грю!
Пришлось разогнуться и вопросительно посмотреть.
- Хули гнал, что из патрициев?
- Патрициат – это элита государственной администрации. Военная элита называется центуриат.
- Да мне срать!
- Зря. Тебе стоит больше внимания уделять готэксу, поскольку здесь это основной язык.
- Самый умный штоль?
Минас отчётливо устал. Отец предупреждал, что так будет. Он говорил: «На войне ты знаешь, что тебя могут убить, унизить или покалечить. Ты готов сопротивляться, ты готов принимать испытания. А потом ты решаешь, что война кончилась. Но понимаешь, что угрозы изменились, но их не стало меньше. В этот момент сохранять благоразумие и самообладание труднее, чем под огнём».
Парням надоело ждать ответа.
- Зырь, как шурует! Э, цЫнтурЁныш, а вас там всех учат на поломоек?
- Где? – спросил Минас, снова разгибаясь.
- Чо?
- Где «там»?
- О, тупой! – парень гоготнул, а поняв, что Минас равнодушно смотрит на него, всё ещё ожидая ответа, решил сменить тему. Он демонстративно сплюнул и указал на плевок пальцем:
- Давай! Тряпку в зубы, и чтоб тут чисто было.
Я могу сохранять самообладание, но не хочу. Я устал.
Стойка оказалась совсем рядом, выронить тряпку и неспешно взяться за рукоять было делом полусекунды.
- Меня учили, что если чьё-то поведение мне не нравится, я могу вызвать этого человека на поединок.
Четверо дружно заржали.
- Меня учили, что если кто-то слишком труслив, чтобы принять вызов, он не считается человеком. Его можно бить, как любую нашкодившую скотину.
- Тупоой! – констатировал самый говорливый, и все четверо дружно посмотрели на висящий в углу зала пикт-регистратор. – Я те ничо не сделал, а ты на меня с палкой?
- Капитан, вы сказали следить... Новый парень опять напрашивается. Во втором зале.
- Да, вижу. Вы правильно известили меня, сержант.
Минас тоже оглянулся на пиктор. Потом снова на парней. И сказал:
- Не ебёт, – понимая, что копирует не только слово, но и интонацию Рослого. Прости, мама, я обязательно вымою рот с мылом. Потом. А сейчас я просто устал.
- Можешь попросить о помощи остальных. У тебя есть секунды три-четыре, пока я иду.
И Минас пошёл к противнику, прихрамывая, на ходу поднимая меч.
- Ты, бля, урод ебанувшийся!
Меч свистнул в сторону говорившего. Дистанция была больше контактной, а замах – слишком широким. Нелепый показушный финт, отец бы час за такое отчитывал.Но это оказалось недостающей каплей. Увесистой каплей, подкрепленной образом уходящего с середины тренировки Илинго.
- ХренАсе! Он реально съехал!
- Слыш, мудила! Ходи осторожно, понял?
Они все слабоумные, думал Минас, глядя в опустевший коридор. В тюремном блоке, или в кадетском, но парни с Илимана почти всегда ведут себя, как идиоты.
Мальчик пинками пригнал брошенную тряпку и затёр плевок. Ну и всё, здесь достаточно чисто.
Минас поднял меч и начал движение. Без сержанта, который сам не знает, чего хочет. Без другого сержанта, который жалеет, а не помогает учиться. Без нудного повторения азбучных упражнений. Без хихикающей шеренги за спиной.
Минас танцевал с мечом до тех пор, пока короткая немелодичная трель из динамиков по всему блоку не возвестила скорый отбой. Пришлось вернуть меч на стойку, утолкать на место ветошь (проверять уборку так никто и не пришёл. Ладно, значит просто отчитаюсь на вахте) и идти к жилым комнатам.
Впереди слышалось движение, но коридор, ведущий к залам был пуст. Минас завернул за угол, и перед глазами мелькнуло.
На голову упала кадетская форменная куртка, её края попытались стянуть сзади. Удар в грудь был не слишком болезненным, но заставил шатнуться назад. Минас успел нащупать спиной стену, попутно впечатав в неё держащего куртку противника, несколько раз слепо отмахнулся и почти выпутался. Но потом пинок в повреждённое колено заставил согнуться от боли, на спину тут же кто-то прыгнул, а когда Минас упал, один из нападавших животом навалился ему на голову и плечи.
Так его не били ещё никогда. Даже охрана с дубинками. Всегда была возможность оставаться на ногах и хоть как-то контролировать, парировать, амортизировать удары. Просто видеть противника, оказывается, тоже очень ценно. Умом Минас даже понимал, что лучшее сейчас – свернуться в клубок и защищать внутренние органы, но ничего не мог с собой поделать. Полузадушенный и слепой, он ожесточённо брыкался, ликуя каждый раз, когда рука или нога с силой вбивались в живое. Но удары, перемежаемые тихой руганью и сопением, сыпались со всех сторон и Минас уже отчётливо «плыл», теряя ощущение тела.
А потом был ещё один удар, пришедшийся по Минасу лишь вскользь, слегка ободрав спину. Судя по воплю и мгновенно образовавшейся свободе, нападавшим досталось сильнее.
Когда мелкие собачки-крысоловки затевали свару, отцовский конюх прекращал драку одним выверенным пинком в центр рычащего клубка. Зо Сахаал вряд ли знал что-нибудь о собаках и конюхах, но методы использовал совершенно те же.
Минас стряхнул с головы проклятую куртку и откатился к стене. Вокруг сидели и лежали четверо парней с Илимана. Капитан Сахаал с подчёркнутым интересом рассматривал место событий.
- Ну и что это было?
- Использование ситуативного тактического превосходства, Наставник Сахаал! – звонко выкрикнул один из мальчишек, вскакивая и вытягиваясь по стойке «смирно». Легионер с некоторым трудом сдержал улыбку: этого крысёныша он извлёк из «бочки» первым и прочил ему большое будущее. Свирепый, изворотливый зверёк, осторожный и наглый в равной степени. Не всегда хватает умишка сообразить, когда нужна наглость, а когда – осторожность, но это придёт с опытом.