На Минаса уставились так, будто он воспарил к потолку и чирикает канарейкой. Рослый неуверенно хмыкнул. Хороший Мальчик испуганно оглянулся на дверь. Обожжённый чуть расслабился, но садиться пока не спешил. И в возникшей паузе все четверо услышали приближающиеся шаги, грохот дверей и периодические однообразные выкрики в коридоре.
Вскоре дверь распахнулась, и человек с резиновой дубинкой в руке оглядел камеру.
— Ночь по корабельному времени! Спать, говноеды! Услышу звук — покалечу! — ударил для убедительности дубинкой по косяку, пинком выкинул из камеры так и валявшуюся у порога миску и захлопнул дверь.
Обожжённый так же по-змеиному быстро вернулся на свою койку. Рослый победно навис над ним.
— Я с тобой ещё не закончил…
Дверь с грохотом распахнулась.
— Ты не понял, говноед? Ща растолкую.
Надзиратель шагнул в комнатушку, и вдруг выяснилось, что Рослый выделяется ростом только среди сокамерников. В сравнении со взрослым тренированным мужиком шестнадцатилетний подросток оказался маленьким и хрупким.
Минас свернулся клубком на своей койке, стиснул зубы и зажмурился. Максимально быстро и качественно исполнять приказы конвоирующих лиц. Попытка у тебя будет только одна, всё остальное время надо быть послушным и незаметным. Рослому помочь нельзя, можно только получить с ним за компанию. Это было бы глупо.
Звуки ударов стихли. Слышно было только тихое поскуливание и тяжёлое дыхание охранника.
— Молодец, хорошо спишь, старательно, — дубинка несильно ткнула Минаса в плечо.
Не открывать глаза. Увижу его довольную рожу — не выдержу. Я просто боюсь, ясно тебе? Я даже смотреть на тебя боюсь, удовлетворись этим, тварь, уйди.
— А вот ты плохо спишь. Тоже непонятливый?
Короткий свист, звук удара, болезненное шипение сквозь стиснутые зубы.
— Во, сразу понял.
Два тяжёлых шага, голос от самой двери:
— Я обойду ещё четыре камеры, потом загляну к вам. Кто не будет спать в кроватке — тот труп.
Грохот закрытой двери. Ещё несколько секунд Минас пролежал неподвижно, прислушиваясь. Потом открыл глаза и свесился с койки.
Рослый скрючился, практически весь поместившись под крохотный столик. Дышал хрипло, всё ещё поскуливал.
Громыхнула соседняя дверь, шаги по коридору протопали дальше.
Минас встретился взглядом с Обожжённым. Тот лежал, ожесточённо растирая плечо, Минасу ответил коротким взмахом здоровой руки, фигня мол. На Рослого он не смотрел.
Грохнула следующая дверь.
Рослый приподнялся на руках, вяло мотая головой. Кровь начала собираться в крупные капли на кончике носа. Двигаться дальше он не пытался.
Грохнула третья дверь. Минас спрыгнул в проход. В два рывка выволок Рослого из-под столика, отчего тот опять завалился ничком.
— Брось, дурак! — шёпот тише дыхания, Обожжённый злобно дёргает за рукав.
Помогая себе коленом, Минас закинул на койку сперва голову и плечи, а потом ноги Рослого. Пинком под зад задвинул обвисшее углом тело к стене.
Грохнула четвертая дверь. Минас птицей взлетел на своё место, свернулся клубком, зажмурился и начал выравнивать дыхание.
Дверь их камеры неспешно открылась.
— Ишь ты, крепенький какой. Ну, живи пока.
Дверь закрылась. Минас отсчитал тридцать секунд, осторожно осмотрелся и только после этого выдохнул и разжал стиснутые кулаки.
Потом он вытянулся в полный рост, уставился в близкий потолок и впервые с падения Тьмы на Илиман шаг за шагом вспомнил и осознал произошедшую катастрофу. Осознал, что на многочисленных пеших перегонах не видел никого из родных или слуг. Что прошедшая по краю сознания жуткая тряска — это взлёт челнока, и он уже даже не на планете, а значит бежать придётся с корабля. Что, наверное, кто-то из семьи погиб…
Минас закрыл глаза, выровнял дыхание и начал монотонно проговаривать про себя последний урок отца. Наставления, которые многое знающий о жизни экс-адмирал давал младшему сыну и десятку слишком старых и слишком молодых слуг в сумраке и нарастающем рёве.
— Первая задача человека, захваченного в качестве военнопленного — выжить. Вторая — внимательно наблюдать за окружающим миром и собирать информацию. Третья — правильно воспользоваться собранной информацией для успешного побега. Четвертая — добраться до дружественных войск и дать им максимально полную информацию о противнике.
Но первая ваша задача — выжить. Для этого надо быть послушным и незаметным, максимально быстро и качественно исполнять приказы конвоирующих лиц. Это будет тяжело. Бывают приказы, которые исполнять нельзя. Но таких мало, сын. Прежде чем умирать, трижды подумай, действительно ли требуемое настолько недостойно. Помните: попытка для противодействия — бунта или побега — будет только одна. Не тратьте её напрасно.
…Но начал отец со слов: «Скорее всего, мы все умрём сегодня»…
Заворочался и застонал в голос Рослый. Обожжённый дышал слишком ровно и слишком шумно, наверное, тоже знал какие-то дыхательные техники. И мирно сопел успевший честно заснуть Хороший Мальчик. У Минаса начал вращаться перед глазами потолок, голос Рослого превратился в нарастающий вой и мир вокруг вспыхнул и погас.
-…вноеды, бегом!
Минас вскинулся, едва не свалившись с койки. Охранник закрывал дверь, а возле косяка стояла знакомая миска. Минас сам не понял, как одним прыжком с высоты второго яруса прилетел к двери и подхватил драгоценную посудину, попутно разворачиваясь спиной к койкам, чтобы уберечь жидкое месиво от резких движений сокамерников.
Однако никто в него не врезался. Хороший Мальчик жалобно глазел с верхней койки, Рослый с трудом сел и участвовать в гонке просто не мог. Обожжённый оказался рядом, глянул подозрительно, явно готовясь к драке. Минас аккуратно протянул ему миску, строго предупредив:
-Это на всех.
Обожжённый расслабился и кивнул. Долго пил через край, потом вернул миску. Минас прикинул на глаз, что баланды осталось достаточно много, и впервые с той ночи обнаружил, то тоже голоден. Вкуса еды он почти не почувствовал. Оторвался, снова оценил размеры остатка и решительно передал миску подобравшемуся поближе к кормушке Хорошему Мальчику:
— Это на двоих.
Мальчик присосался к вареву. В это время Обожжённый тихонько тронул Минаса за плечо, встретился с ним глазами и сообщил:
— Моё имя Клаас.
Минас наскоро пожал ему руку и бросился отнимать миску у увлёкшегося Мальчика. Баланды осталось маловато, но терпимо. Парень протянул еду так и сидящему неподвижно Рослому. Тот злобно зыркнул, однако отказываться не стал. Дохлебал остаток, вымазал стенки и дно пальцем и опять швырнул пустую посудину к двери.
— Зря ты ночью, — коротко бросил Клаас.
— Мы все на одной стороне, — отрезал Минас.
Судя по заинтересованному взгляду Рослого, обстоятельств своего возвращения на лежак он не помнил.
Минас же направился к двери. Аккуратно тронул ручку, медленно надавил, тихонечко толкнул дверь. Увидел группки мальчишек у некоторых дверей и надзирателей, которые вроде бы не возражали против наличия пленников в коридоре.
— Не запирают? — восхитился Рослый.
— Все на выход! — словно в ответ ему гаркнули из коридора. — Бегом, говноеды!
Их провели по нескольким темным коридорам и начали дубинками разгонять по рабочим местам. Минас в паре с незнакомым парнем оказался в комнате, заставленной покосившимися стеллажами с пластиковым ломом. Работа заключалась в том, чтобы собирать этот мусор на гравиплатформу. Периодически в дверь заглядывали надзиратели, подбадривали окриками, но в пыльные завалы не лезли. Напарник молчал и не поднимал глаз, иногда замирая посреди движения. Довольно быстро Минас просто забыл о нем.
Механическая работа в тишине способствовала размышлениям. В принципе, положение примерно ясно: их захватили в качестве рабов, неквалифицированной рабочей силы. Разделение по половому признаку — дело распространённое, по здоровью — тоже. Почему по возрасту так строго подбирали? Ну, может у них в культуре на этот счёт какие-то нормы.