- Второе. Никто из твоих наставников ведь не считает, что твоя «личная привилегия» отменена? Я бы удивился, если бы было иначе. И я действительно считаю, что со своей частью договора ты справляешься достойно.
Минас вопросительно вскинулся, не понимая, как следует трактовать слова легионера, но Наставник еще не закончил.
- И третье. Если ты всё же решишь отказаться от борьбы за место в моём Легионе – я не стану тебя удерживать. Абордажная рота – не единственное подразделение, куда тебя могут принять. Но это должно быть взвешенное решение. Поэтому сегодня ты просто хорошо обдумаешь всё еще раз. Можешь идти.
И Минас оказался за дверью, потрясённый и совсем ничего не понимающий. К счастью, сержанты упростили ему жизнь, отправив оба взвода на очередную прогулку по горам: хорошая нагрузка помогает не запутаться в мыслях. Но понимания от нее не прибавляется.
Легионер не отверг ничего из сказанного Минасом, но и не признал его правоту. Следует ли считать, что договор всё еще в силе, и как тогда относиться к произошедшему в ангаре? Сахаал не ответил ни на один из вопросов, не дал прямого указания, как действовать дальше…
Пересидев ужин под молчаливыми взглядами своего взвода, Минас отправился за очередным нарядом.
- Все взыскания отменены, – Корракс был чем-то очень занят в ящике стола, и встречаться взглядом с кадетом категорически не желал.
- Вообще все? – тупо переспросил Минас. – А дверь?
- Вообще все. Досточтимый легионер Зо Сахаал сказал, что бессмысленные занятия не должны отвлекать тебя от размышлений.
Вот теперь Минас окончательно растерялся. Неужели Наставнику действительно НАСТОЛЬКО нужно минасово решение? К тому же, вместо привычного уже вечера за очередной монотонной работой образовалась полная свобода, и надо было куда-то себя деть. И не сойти с ума от напрыгивающих друг на друга мыслей.
Минас вспомнил один чудесный тихий закуток между двумя хозблоками, где и не видно тебя, и не слышно, и никто не помешает собирать мозги в кучу. Увы, место оказалось занято, на опрокинутой канистре уже обосновался Джелл. Похоже, он был занят разговором по воксу, но ускользнуть незамеченным Минасу не удалось, боец подорвался и, в два шага догнав своего сержанта, решительно поймал его за рукав.
- Тебя сюда на уборку отправили?
Минас отрицательно покачал головой. Видно, что-то в нём изменилось за сегодня, потому что уже несколько раз грубо посланный за попытку поговорить по душам, Джелл решительно клацнул передатчиком в ухе и отодвинул ото рта микрофон. И потащил Минаса обратно в закуток.
- Так. Вываливай.
Подробно исповедоваться второй раз за день совершенно не тянуло, но желание действительно «вывалить» ворох перепутанных сомнений еще как было. Минас рассказал предельно лаконично, зато всё – от разбора еще в дежурке первого занятия с Арманорием до небывалой отмены всех наказаний, включая явно заслуженные.
Джелл слушал сперва сочувственно, а под конец – в полнейшем потрясении. Минас решил было, что тот полностью разделяет его собственную растерянность. Но, дослушав и помолчав некоторое время, Джелл показал, что удивлён отнюдь не событиями в целом.
- Минас, а ты не охренел? Ладно, Арманорий, но капитана Зо Сахаала ты кем считаешь?
Минас хлопнул глазами. Джелл продолжал смотреть на него так, будто до конца не верил тому, что видит. И говорил слегка растерянно, хоть и очень убежденно при этом:
– Я тебе сейчас одну вещь скажу, которую, ты, походу, не знаешь. Быть хотя бы кандидатом в Легион – дофига большая честь. При этом мы – кандидаты – только кан-ди-да-ты, чтимые легионеры, вообще-то нас в лицо не факт что различают. Это мы бегаем кругами и лезем из кожи, чтобы великие воины кого-то из нас заметили и сочли достойным. А они смотрят свысока и иногда снисходят до того, чтобы действительно заметить. Ты понимаешь, да, что именно так выглядит отбор в Легион в идеале?
Минас, что может сделать Древний, Великий, Грозный Зо Сахаал в ответ на твоё желание уйти, если оно его не устраивает? Силой впихивать тебе в руки то, за что ты должен насмерть драться? В приказном порядке оказывать честь и тащить к величию? Уговаривать он тебя должен? Или всё-таки ему достаточно будет вытянуть из тебя – чуть не под пытками! – список твоих обидок и отработать его по всем пунктам: показать тебе избиение легионера, срочно подтвердить своё благоволение и символизирующую его привилегию, а заодно выдать полную амнистию за все грехи? На что ты там еще успел поплакаться?
Тебе этого серьёзно мало? Вокруг тебя уже чуть не полгалактики вращается, а ты просто считаешь это само собой разумеющимся. Минас, ты долбанное самовлюблённое чудовище, слаанешиту до тебя – как до Терры пешком!
Минас оглушённо молчал. Джелл пожал плечами и пошел к выходу из закоулка. Уже у самого угла его догнал вопрос:
- Ты правда так думаешь?
Джелл задумчиво почесал нос и обернулся.
- Я думаю, что умение говорить честно и прямо вроде как всегда было твоей сильной стороной. Вот это вот «я уйду в абордажники» – это фигня полная, не хочешь ты никуда уходить. А чего именно ты хочешь добиться, это вопрос… Вот сам и думай!
Отойдя подальше, Джелл остановился и вернул настройки вокса в обычное положение: чувствительность микрофона – ниже, громкость динамика – выше.
- Мастер?
- У тебя хорошо получилось.
- Спасибо, Мастер. Я, правда, не знал, что ему сказать.
- Всегда пожалуйста, Джелл.
- Но… Ты правда так думаешь? – и хмыкнул, сообразив, что повторяет слова Минаса. – Что Наставник…
- Я не знаю мыслей досточтимого Зо Сахаала. Но я примерно представляю, что надо вложить в голову одного запутавшегося кадета, чтобы он не наделал глупостей. Было бы жаль, если бы Минас всё-таки покинул кадетский блок, ты не находишь? Мы с тобой сделали всё, что могли, чтобы помешать этому.
Через четверть часа послед разговора с Джеллом Минас готов был вышибать очередную дверь. Остановило его только наличие прямого указания: «сегодня ты просто всё хорошо обдумаешь». Значит, все решительные действия – завтра.
Еще через пару часов он чисто и неудержимо восхищался мудростью Наставника, поскольку успел уже трижды изменить представление о том, что и как хочет сказать. Вот наплёл бы с разбегу!
А за ночь горячечное возбуждение ушло окончательно, и утренний ледяной воздух словно бы передал мыслям свою прозрачную холодную ясность. Отправив взвод в столовую, Минас пошел к Наставнику Сахаалу.
Зо Сахаал принял кадета в том же самом рабочем кабинете, и лицо его снова было скрыто.
- Ты хорошо подумал?
- Да, Наставник.
- Говори.
- Я не буду с уважением относиться к тому, кто уважения не достоин. Будь это человек, легионер, демон или божество. Я так просто не умею. Я был вежлив с наставником Арманорием, и на большее я не способен.
Минас сказал это, твердо глядя в алые визоры. Подождал, убеждаясь, что ответа или удара не последует, и только тогда продолжил, перейдя с низкого готика на высокий.
- Ты позволишь мне остаться среди твоих кадетов и бороться за честь стать воином твоего Легиона?
И кто говорил, что несколько лет для человеческого ребенка – серьезный срок? Не вижу разницы: абсолютно такой же безудержно смелый и такой же глупый щенок.
- Я не прогонял тебя, дитя. Я услышал твои слова, и я позволяю тебе остаться.
- Благодарю, чтимый легионер Зо Сахаал, – Минас чинно склонил голову, и вдруг понял, что надо не так. Он шагнул вперед и, припав на колено, коснулся лбом стальной длани, покоившейся на подлокотнике кресла. Откуда это вообще, из древних традиций Царства или из сна в гипномашине? А какая разница! Мальчик, не поднимаясь, вскинул голову и снова взглянул в равнодушные визоры шлема.
- Спасибо, Наставник! Я… я буду усерден…
- Я рассчитываю на это, Минас. Можешь идти.
Всё такой же глупый щенок. Та же щенячья верность вопреки всему.
Зо Сахаал проводил взглядом бодро выскочившего за дверь кадета, и замер неподвижно в своём массивном кресле, более похожем на трон. Лицевой щиток он снимать не стал.