По крайней мере, не отталкивает. Потому, рассудил Уил, когда лорд увидит ее, даже если и обратит внимание на скромный вид платья, вряд ли заподозрит камердинера во лжи. В худшем случае, перестанет причислять к обладателям тонкого вкуса. Уил поморщился от такой перспективы, и нашел компромисс.
– Несколько дней назад, – сказал он, – речь не шла о вашей будущей супруге, и я позволил слишком большую строгость в своих суждениях. Нижайше прошу забыть о моей недальновидности.
– Хорошо. – Лорд Сейвудж кивнул. – Этот промах отбросим, можешь покаяться в сегодняшнем.
Камердинер метнул в сторону графа жалостливый взгляд и на одном дыхании затараторил:
– Иногда я бываю вспыльчивым, как вы изволили заметить, ваша светлость…
– Думаю, дверь это так же отметила.
– … Но часто сие происходит по не зависящим от меня обстоятельствам, так сказать, по принуждению.
– Любопытно, кого ты имеешь в виду…
– Страдаю от этого своего недостатка с детства, ваша светлость, и вот уже несколько лет и вас невольно принуждаю к этому.
– Несколько? По меньшей мере, десять, Уил.
– … Конечно, несмотря на вспыльчивость и недальновидность, как мы только что выяснили, Всевышний наградил меня целым рядом иных достоинств.
– Вот как? Что же ты их ни разу не продемонстрировал?
– Как же?! Не единожды я выказывал вашей светлости верность и услужливость, которые, несомненно, способны перечеркнуть иные мои грехи. Ведь так, ваша светлость? Если соизволите вспомнить из недавнего: расположение комнаты мисс Карлейн. Счастливый случай, я бы сказал, ведь именно там вы сделали ей предложение.
– Счастливый случай мой, а ты воспользовался им и попытался соблазнить горничную мисс Карлейн. Что это: верность или услужливость?
Если бы Уил знал ответ, возможно, не было бы ссоры с графом и затянувшегося объяснения. Когда он увидел Агнесс, то долго смеялся – она напомнила ему собственное отражение в зеркале, смех стих, а взгляд попал в пучину зеленых глаз. Он представил, как берет на руки рыжеволосого горластого младенца и тот смотрит на него огромными зелеными глазами.
Если бы Уил мог признаться, как старательно избегал встреч с этой девушкой и почти всегда оказывался поблизости, как доводил ее до слез постоянными придирками и предпочитал мириться поцелуями, как злился на себя после и в следующий раз становился более язвительным.
Предупреждение подействовало. Вмиг девушка перестала казаться Уилу хоть чуть симпатичной. Не для такого шага.
Раздражение графа прошло, особенно, когда Уил упомянул имя мисс Карлейн.
Несмотря на обстоятельства, при которых сделано предложение, и отбрасывая мысль, каким способом дан ответ, Тейн, действительно, воспринимал это как удачу. В обществе мисс Карлейн ему удобно и что немаловажно, интересно. К тому же, она привлекала его как женщина. Осталось соблюсти формальности, претерпеть несколько недель и ответить на мольбы графини и своего тела.
– Мы отвлеклись от сути, – напомнил лорд Сейвудж. – Так вот: Агнесс – горничная моей невесты и если ты не собираешься составить мне компанию у алтаря, веди себя осмотрительней.
– У алтаря? – выдохнул Уил, взъерошил рыжие волосы на макушке и недоверчиво уставился на графа. – Ваша светлость, чести стоять рядом с вами у алтаря будет удостоена мисс Карлейн. Не смею с ней соперничать…
– Болван! – Усмехнулся граф. – Конечно, я не предпочту тебя. Думаю, ты превосходно понял мою мысль: если после вашего амура с Агнесс начнут плодиться маленькие рыжие пухнастики, я прослежу за тем, чтобы папаша сделал их мать честной женщиной.
Уил понял, что предупреждение было первым и последним. Оставалось собрать волю в кулак и не обращать внимания на Агнесс, хоть бы как она была обольстительна. Он постарался вычеркнуть образ рыжего младенца на руках и сосредоточился на повседневных занятиях.
Впрочем, небольшой порез на скуле лорда Сейвуджа, оставленный во время бритья, указывал на то, что сделать это не так уж просто.
– И как мне с этим идти на встречу с лордом Карлейн?
– Похоже на боевой шрам, – постарался утешить Уил. Не помогло, тогда он добавил: – Мисс Карлейн очень романтична и наверняка оценит… э… изменения в вашей внешности…
– Хватит нести чушь. Моя внешность не изменилась, а порезом от бритья только идиот станет хвалиться перед леди. Я подумаю, вычесть ли из твоей зарплаты.
– Да пожалуйста! – обиделся Уил и отшвырнул полотенце, хотел перевернуть тазик с водой, но сдержался. – У вас же столько расходов на свадьбу, что без моих шиллингов не обойтись!
– Оспариваешь мое решение?
– Что, сумма растет?
Уил выглядел смешно в гневе и граф, рассмеявшись, забыл о своих угрозах.
– Найди полотенце, – дал распоряжение и ушел на встречу с отцом Гейдж.
Лорд Карлейн воспринял царапину Сейвуджа как свидетельство крайнего волнения будущего зятя, и даже сделал попытку подбодрить.
– Если моя дочь дала согласие, а ваше пребывание в ее комнате подтверждает это, никто из нас не будет препятствовать.
Тейн в этом не нуждался.
Титул и состояние являлись достаточно весомыми, чтобы смести любого, кто бы попытался это сделать. Напомнив себе, что перед ним отец невесты, Тейн воздержался от комментариев.
– Я даю большое приданое…
– Наслышан.
Лорд Карлейн, ожидавший иной реакции, откашлялся и продолжил.
– Уверен, моя дочь обладает всем необходимым, чтобы считаться завидной партией, но, помимо иных достоинств, принесет своему супругу приличный доход.
– Знай я, что женитьба – такое прибыльное дело, сделал бы это гораздо раньше.
Брови лорда Карлейн поползли вверх, но быстро вернулись в исходное положение.
– Когда вы планируете свадьбу, ваша светлость?
– Мы обсудим этот вопрос с вашей дочерью после подписания контракта.
Закончив изнурительную беседу, за время которой приданое Гейдж увеличилось на двадцать процентов, лорд Карлейн удивился, что мог даже на секунду увидеть в лице хищника простака и возблагодарил небеса, что легко отделался.
Тейн так же не мог сказать, что насладился переговорами. Снисходительно-оскорбительное отношение лорда Карлейн к Гейдж, упоминание суммы приданого побудили к началу торга – в результате чего дочь, рожденная в браке лорда Сейвуджа и мисс Карлейн, будет обеспечена собственным доходом.
Но это его пока мало радовало. Сегодня объявят о помолвке, а на пальце невесты пока нет кольца. Не мог же он возить с собой фамильную реликвию пра-пра-пра, передающуюся из поколения в поколение будущим графиням Сейвудж?
Все это оправдание своей непредусмотрительности. Мог и должен был. И у его камердинера нет оправданий! Непростительная наглость. В конце коридора, достаточно затемненного, чтобы скрыться от любопытных, но довольно светлого для того, кто пребывал в скверном настроении и не поленился пройтись, Тейн обнаружил Уила, прижавшего к стене Агнесс.
– Ну, что ж, – громко сказал граф, и его голос заставил горничную спастись бегством, а камердинера застыть на месте, – ты сделал свой выбор.
Уил поспешил за хозяином в комнату.
– Ваша светлость, я непременно должен с вами объясниться.
– Не со мной, – Тейн сел за стол, достал все то же письмо матери и сделал вид, что поглощен чтением. Правда, тяжело притворяться, что читаешь сетования на самого себя с большим увлечением.
– Ваша светлость, для того, чему вы стали свидетелем, есть логическое объяснение.
– Конечно. Все предельно ясно.
– Видите ли, Агнесс заметила у меня одну вещь, одну очень важную вещь, которую я бережно храню, лелею, ваша светлость, и попросила показать поближе…
– Все зашло так далеко? Почему нельзя было показать эту важную… вещь после свадьбы? Или хотя бы там, где вас никто не мог увидеть? Кстати, когда свадьба?
– Виноват, ваша светлость, хотел поразить ее роскошью, удивить.
– Надеюсь, эта роскошная вещица, – Тейн не удержался от улыбки, – не отобьет у девушки желания выйти замуж. Удивление не перешло в шок?
Камердинер переминался с ноги на ногу, если Тейн не ошибся, покраснел, вздернул с вызовом голову и сказал:
– Она была в восторге, поцеловала меня. Она сказала, что я – само совершенство…
– С лестью девушка превзошла даже тебя. Уил, подумай, если Агнесс вошла в состояние эйфории от одного вида твоей… роскошной вещи, как ты выразился, в браке вас ожидает блаженство.
– Но, ваша светлость, вы меня не совсем верно поняли. Я показал Агнесс вашу вещь, что, конечно же, не имел права делать, но она так просила, так просила!
– Это уж слишком! – Тейн отбросил в сторону письмо, подошел к окну, наблюдая за суетящимися слугами во дворе, тем самым, давая камердинеру шанс выжить.
Дверь не слетела с петель, кроме того, послышалось несколько шагов в его направлении.
Тейн не мог представить себе более унизительной картины, чем горничная и камердинер, застывшие ночью у его кровати и неторопливо стягивающие одеяло с обнаженного тела. Пусть даже то, что они увидели, позже назовут роскошной, вызывающей восторг, вещицей!
Он обернулся. Камердинер стоял с вытянутой рукой, сжимая побелевшими пальцами маленькую бархатную коробочку синего цвета. Внутри лежало бриллиантовое кольцо пра-пра-пра.
– Как?
– Ваша светлость, – заметив улыбку графа, Уил воспрянул духом, – мы с графиней верили, что настанет день, когда оно пригодится.
– Говоря о роскошной вещи, ты имел в виду кольцо?
– Да, ваша светлость. А вы о чем подумали?
– Тебе это знать не обязательно, – отмахнулся Тейн.
Граф умел быть благодарным и потому о поцелуях камердинера с горничной в этот день более не вспоминал.