Мои непонятные симптомы никуда не исчезли, наоборот, только усиливались со временем. Всякий раз при виде Доры у меня начинало бешено стучать в висках. Когда я слышал звук ее голоса, даже издалека, даже в толпе среди других голосов, я тут же весь превращался в слух.
Сам не пойму как, но мое тело оттесняло разум на второй план, и для меня это ощущение было таким же неуместным и тягостным, как летом ходить в зимнем пальто, — хотелось побыстрее от него избавиться. Будь у меня такая возможность.
Дора стала чаще заходить ко мне в книжный. Какого-то четкого графика не было: она могла прийти и на выходных, и в будний день вечером. Но всякий раз перед ее приходом у меня по позвоночнику прокатывалась колющая дрожь. Как звери чувствуют приближение землетрясения или черви вылезают на поверхность перед бурей, так и у меня в теле появлялся какой-то зуд, и можно было не сомневаться, что она где-то поблизости: я выходил на улицу, а на горизонте уже маячила ее макушка. После чего я стремительно, будто увидев что-то зловещее, возвращался в лавку и продолжал работать, делая вид, что все идет как обычно.
Дора сказала, что будет помогать мне приводить в порядок лавку, но когда она натыкалась на какую-нибудь понравившуюся книгу, тут же усаживалась и начинала ее листать, подолгу рассматривая каждую страницу. Больше всего ее интересовали иллюстрированные издания о природе, зверях или насекомых. Она во всем могла разглядеть красоту. И в узорах панциря черепахи, и в кладке яиц аиста, и в тростнике на осеннем болоте — Дора всюду могла отыскать поразительную симметрию, созданную мастерской рукой природы. Она очень часто говорила слово «красиво». Я, конечно, умом понимал его смысл, но ощутить во всем великолепии не мог.
Осень уже полностью вошла в свои права. И за то время, пока мы с Дорой разбирали книги, мы успели поговорить о всякой всячине: о космосе — насколько он большой; о цветах — что они могут ловить и переваривать насекомых; о природе — зачем рыбам плавать на спине.
— А ты знал, что динозавры были не только огромными, как мы их сейчас себе представляем, но и маленькие, размером с контрабас? Компсогнаты — так они называются. Такие миленькие! — На коленях у Доры лежала раскрытая яркая детская книжка.
— Я знаю эту книгу. Мне ее мама в детстве часто читала.
— И ты это запомнил?
Я кивнул. Гипсилофодон был не больше обычной ванны, микроцератопс — размером с собаку, рост микропахицефалозавра — сантиметров пятьдесят, а мусзавр — где-то с плюшевого мишку. Все эти длинные и странные названия я знал наизусть.
Уголки ее губ чуть приподнялись в улыбке.
— Ты маму часто навещаешь?
— Угу. Каждый день.
Дора чуть замялась.
— А можно мне с тобой пойти?
— Да! — Ответ выскочил прежде, чем я успел обдумать эту неожиданную просьбу.
У мамы в палате на подоконнике появилась маленькая фигурка динозавра. Это Дора купила его по дороге в больницу. Впервые я приходил проведать маму не один. Я знал, что доктор Сим тоже периодически ее навещает. Но ни он, ни я никогда не предлагали друг другу навестить ее вместе. Дора с улыбкой на лице подошла к маме, склонилась над ней и осторожно погладила руку.
— Здравствуйте! Меня зовут Дора, я подружка Юн Чжэ. Вы очень красивая. У Юн Чжэ все в порядке, он здоров, в школе тоже все нормально. Вы сами все это обязательно увидите. Поправляйтесь быстрее.
Дора отошла от кровати, ее улыбка начала постепенно угасать.
— Теперь ты давай, — прошептала она мне.
— А что нужно делать?
— То же, что и я.
— Она ж все равно ничего не слышит.
В отличие от Доры я говорил не шепотом, а как обычно — своим нормальным голосом.
— А тебе что, трудно? Просто подойди и поздоровайся. — Она легонько подтолкнула меня в спину.
Я медленно приблизился к матери. Она выглядела точно так же, никаких изменений за эти месяцы не произошло. Мне с непривычки сложно было подобрать какие-то слова.
— Я тебе не мешаю? Может, мне лучше выйти?
— Не надо.
— Я не давлю на тебя, если не хочешь…
Именно в этот момент я обронил:
— Мама…
И тут из меня полилось. Я тихим голосом рассказывал ей обо всем, что случилось со мной за это время. Оказалось, что много чего накопилось и много о чем можно было рассказать. Оно и понятно, если раньше я с ней вообще не общался.