Тем же вечером Гон как ни в чем не бывало зашел ко мне в лавку. Он беспечно постучал по пустым стеллажам и разразился тирадой:
— А ты у нас, оказывается, талант! Сам робот роботом, а как любовь крутить — так четко разбирается. Подружка у него появилась, заступается за него. Так меня послала — я аж охуел. Сука, ну почему везет тем, кто этого даже оценить не сможет, ты ж все равно ничего не чувствуешь.
Я растерялся, не знал, что ему ответить. Гон снисходительно помахал рукой, давая понять, мол, «ерунда, не напрягайся, это ж между нами».
— Тут это… Спросить тебя хотел. — Гон посмотрел мне прямо в лицо. — Ты тоже считаешь, что это я деньги подрезал? — Он наконец перешел к главному.
— Ну меня ж с вами не было.
— Ты давай не увиливай. Думаешь, это я?
— Имеешь в виду, мог ли ты это сделать?
— Пусть будет так.
— Ну любой, кто там был, мог это сделать.
— И я, конечно же, самая подходящая для этого кандидатура, — с улыбкой покивал Гон.
— По правде говоря, — я медленно подбирал слова, — нет ничего странного, что все подумали на тебя. Поводов для этого ты давал достаточно. Сложно представить, чтобы это сделал кто-то еще. Им, наверное, просто никого другого в голову не пришло.
— Ага, похоже на то. Вот потому я особо и не возражал. Сказал раз, что это не я, да только все без толку, чё напрасно порожняки гонять? Клоун этот, что отцом моим зовется, так он меня вообще ни о чем не спросил, сразу побежал мошной трясти и деньги возмещать. А там солидно было, где-то с полмиллиона. Гордость прямо берет, что у меня такой папка!
Я ничего на это не сказал. Гон тоже довольно долго молчал. Потом коротко обронил:
— Вот только я этого не делал. — Он закончил фразу, чуть повысив тон, а затем снова замолчал.
— Знаешь, я решил дальше не разочаровывать людей. Буду делать то, что они от меня ждут. Уж в этом-то я большой специалист.
— Ты о чем?
— Я тебе уже говорил: мне больше по нраву крутость, сила. Я много думал, как мне таким стать. Обычно это делают либо через учебу, либо через физические тренировки. Но ни то, ни другое мне не подходит — я для этого слишком старый.
— Ты — старый?! — Услышав это слово, я еще раз внимательно взглянул на Гона. И в тот момент мне показалось, что он, возможно, прав.
— Да, уже состарился. Настолько, что обратной дороги нет.
— И что дальше?
— А дальше вот что: я найду источник силы. Такой, которая подходит конкретно мне. И той жизни, которой я жил до этого. Я хочу быть победителем. И если уж у меня не получается защищаться от боли, я буду причинять ее сам.
— Это как?
— Не знаю. Но не думаю, что это будет очень трудно. Ведь я знаком с этим миром. И он мне ближе.
На его лице появилась холодная усмешка. Я захотел отговорить его, но Гон уже направился к выходу. Уже в дверях он резко обернулся и напоследок сказал:
— Возможно, мы больше с тобой не увидимся. Вот, держи. Это тебе вместо прощального поцелуя.
Подмигнув, он начал медленно приподнимать средний палец. На его лице была мягкая добрая улыбка. Больше такой улыбки я у него не видел никогда. А потом он ушел.
И с этого момента все стремительно понеслось к трагической развязке.
Часть 4
А тем временем выяснилось, кто действительно украл общественные деньги. Это был тот самый паренек, который в начале учебного года при всех спрашивал меня о том, что я чувствовал, когда у меня на глазах убивали бабушку. Он сам пошел к классной и признался, что все специально подстроил. Деньги его не интересовали, ему просто хотелось подставить кого-то и посмотреть, как люди будут реагировать и осуждать невиновного. На вопрос классной: «А зачем тебе это понадобилось?» — тот ответил: «Просто по приколу».
Но, несмотря на это, никто не чувствовал себя виноватым перед Гоном, никого не волновала его судьба. «Да пофиг, если не в этот раз, то следующий», «Рано или поздно он все равно бы сорвался» — я постоянно видел такие сообщения в общих чатах, мимоходом бросая взгляд на экраны телефонов одноклассников.
Профессор Юн выглядел изможденным: щеки его запали так, будто он не ел несколько дней. Устало прислонившись к стене и едва шевеля сухими, потрескавшимися губами, профессор произнес:
— Я за всю свою жизнь, сколько себя помню, никогда никого не ударил. Я даже представить себе не мог, что сочту для себя возможным применить физическое насилие по отношению к человеку. Но тем не менее, тем не менее… Я поднял руку на Ли Су. Дважды. Я просто не знал, как по-другому можно его остановить.