Мирослава согласно кивнула.
– И в то же время, – задумчиво проговорил Наполеонов, – экспертиза против Геликанова.
– То есть?! – в один голос спросили детективы.
– Четвертков был убит или в присутствии Геликанова, или за несколько минут до его прихода. И ключи, как утверждает сам Геликанов, он никому не давал, а замок открыт родными ключами.
– Никаких царапин?
Шура покачал головой.
– Ты сказал, что после мальчишника Геликанова привезли на такси.
– Да.
– А таксиста опросили? Может, он что-то заметил.
– Нет, только котов упомянул.
– Каких котов? – заинтересовалась Мирослава.
– Да ерунда, эта пара котов выскочила из подворотни. Наверное, у них там были шуры-муры.
– Скорее всего, но отчего им выскакивать оттуда ночью и бросаться под колёса?
– Их об этом, к сожалению, не расспросить, как и Януария, который всё видел, но рассказать ничего не может, – вздохнул следователь.
– С Януарием всё понятно. Но всё-таки, если коты откуда-то выбегают, значит, их кто-то спугнул.
– Ну, предположим…
– Ночь… тишина… Таксист не слышал шагов? Если там кто-то был, то он должен был спешить.
– Скорее всего, таксист не прислушивался. А этот кто-то мог быть праздношатающимся гулякой.
– Мог, – согласилась Мирослава, – однако нельзя исключать, что это был весьма ловкий убийца, расправившийся с Четвертковым.
– Что теперь, ловить котов и учить их говорить по-русски?! – хмыкнул Шура.
– Для начала внимательно осмотреть подворотню.
– Осмотрим. А ты не хочешь подключиться? – спросил с затаённой надеждой Шура.
– К чему?!
– Не прикидывайся, к расследованию.
– Неофициально?
– Естественно.
– Шура, я работаю за гонорар. Полиция будет мне платить?
– Щас!
– Тогда извини.
– Будет тебе гонорар. Я уговорю брата Геликанова, и он заплатит.
– Как же ты собираешься его уговорить? – усмехнулась Мирослава.
– Мои проблемы.
– Почему бы полиции самой…
– Потому что на мне дел, как на помойном коте блох.
Видя, что Мирослава не проявляет особой заинтересованности, Шура продолжил:
– Дело мы, конечно, раскроем, но это может занять немало времени. А ты можешь ускорить процесс. Насколько я понимаю, клиента у вас сейчас нет, так чего бить баклуши?! Возьмётесь?
– Возможно, – ответила Волгина неопределённо.
– Вот и чудесно, – обрадовался Шура, – завтра пришлю к вам Василия Геликанова. Можно мне ещё пирога с капустой?
Морис молча отрезал солидный кусок и переложил его Шуре на тарелку. Так же молча долил ему чая.
– Миндаугас! Тебе надо ресторан открывать! Чего талант закапывать в землю, прозябая в каком-то детективном агентстве, – проговорил Шура с полным ртом.
– Я не думаю, что мой талант пропадает, – улыбнулся Морис. – А по образованию, если ты помнишь, я юрист…
– Помню, помню, – покивал Шура, приглядываясь теперь к пирогу с яблоками.
Морис не стал дожидаться просьбы Шуры и отрезал увесистый кусок.
– Ой, я, кажется, объелся, – вздохнул Шура через полчаса, – отнесите меня на веранду.
– Сам дойдёшь, – усмехнулась Мирослава.
– Маленького следователя любая дылда может обидеть, – проворчал Шура.
– Я не дылда, я девушка среднего роста. – Мирослава не считала, что 175 сантиметров – высокий рост для современной девушки.
Шура снова тяжело вздохнул и поплёлся на веранду, не забыв утянуть из холодильника бутылку минеральной воды.
Они расположились в плетёных креслах на открытой веранде. Мирослава посмотрела в глубину сада. Несмотря на то что солнце уже зашло, было довольно светло и удивительно тихо. И вдруг совсем рядом запел соловей. Все остальные звуки исчезли, казалось, весь мир был околдован мягко льющимися трелями, свистом, цоканьем, перекатывающимся рокотом и россыпью после короткой паузы…
Несколько минут они молча слушали скрывающуюся в густых ветвях птичку, а когда соловей умолк, Морис тихо процитировал японского поэта Сайгё:
И соловей тотчас, словно услышав слова поэта, запел громко и весело.
Когда же он умолк, Мирослава вздохнула и спросила:
– Шура, а что ты думаешь о Геликанове?
– Ну, я же сказал…
– Нет, не о том, мог он убить или нет, а какой он вообще?
– Довольно спокойный, любит котов…
– Да?
– Ага, я же говорил, у него шикарный котяра. Зовут Януарий. Так он первым делом, перед тем как мы его увели, пристроил кота.
– Понятно.
– Потом, на мой взгляд, он не любит рисковать.