— Дэнни! — прошептала она вкрадчиво. — Поедем, прошу тебя, хотя бы ради меня!
Она обвила руками мою шею и с готовностью подставила губы. Мне оставалось только поцеловать ее. Ее ответный поцелуй почти расплавил меня своей горячностью. Да, с такой техникой эта сиделка могла бы внести вклад в медицину, восстанавливая силы пациентов-мужчин за предельно короткий срок.
Мы простояли некоторое время тесно прижавшись, а когда Сильвия наконец опустила руки, я поднял ее и понес на кровать.
— Дэнни, — ворковала она, — ты самый настойчивый мужчина из всех, кого я встречала!
— О, ты еще не знаешь всего…
Я сел на кровать и какое-то время смотрел на нее, заложив руки за голову. Сильвия свободно раскинулась на подушках — так сказать, в доверчивом ожидании.
Я взялся за подол ее юбки, ощущая под пальцами упругость дорогой ткани, и задрал ее, обнажив прекрасные ноги, затянутые в нейлон.
Чулки поддерживали те же затейливые подвязки, что и в прошлый раз. Над ними виднелись шелковистая полоска кожи и черные кружева. Одну за другой я снял подвязки и сунул в карман.
— Дэнни, — прошептала она, — что ты делаешь?
— Это было так прекрасно… Я хочу сохранить их как сувенир, чтобы всегда вспоминать…
Она резко села.
— О чем ты говоришь?
— Мы испытали все, — продолжал я, — юность, любовь, безумное блаженство… Мы видели, как садилось солнце, мы слышали, как пальмы вздыхали под ветром. Мы были любовниками. Прощай, моя любовь, не плачь… Да ты и сама знаешь слова этой песни, можешь продолжить…
— Ты издеваешься?
— Это ты издевалась надо мной, детка, но теперь уже хватит, — ответил я ласково. — Но я всегда буду вспоминать тебя — самую очаровательную сучку, какую я когда-либо встречал.
Я встал с кровати, чтобы взять сигарету.
— Дэнни!
Она все еще сидела на кровати, выпрямившись и глядя на меня совсем по-другому.
— Если хочешь, я выдам тебе рекомендацию, детка, — небрежно сказал я, — что-нибудь вроде: «Никто не умеет делать это так, как Сильвия». Подойдет?
— Да что это на тебя нашло?!
— Ты меня за идиота держала, да? Ты меня этим очень обидела, очень!
— Я по-прежнему не понимаю!
— Ах, тебе надо все на блюдечке поднести! Ну, ладно. Я считаю, что это ты перевела Душку Вильяма в другое стойло, чтобы одурачить полицию. Я считаю, что ты провернула это вместе со старым Хейзелтоном, что ты с самого начала была с ним заодно.
— Ты сошел с ума, если полагаешь, что я…
— Ты мне свою версию изложила, детка. Теперь послушай мою.
— И не собираюсь!
Сильвия вскочила с кровати, оправляя юбку, бросилась к двери.
Я поймал ее за руку и крепко сжал.
— Подожди детка, дай мне высказаться. Вы со стариком здорово увязли в этом деле с трупом Филипа. Один раз вы одурачили копов, но если бы я надавил на них вторично, они осмотрели бы все стойло свинарников. Тогда-то ты и позвонила мне, а потом, используя свои прелести, заманила меня на ферму. Чтобы доказать свое особое расположение, ты провела меня к свинарнику и показала, почему полицейские не нашли труп. Затем последовала интермедия на сеновале — неужели только для удовольствия? И сцена «Я не хочу возвращаться»… А я умолял тебя вернуться, чтобы присмотреть за девушками. И вот Сильвия Вест удаляется, а Карл Толвар выходит на первый план, заставляет меня болтаться по округе некоторое время, пока вы со стариком откопаете труп. Что и было сделано к тому времени, когда мы вернулись.
— Ты сошел с ума! — огрызнулась она. — Пусти меня!
— Минутку! В последний момент все срывается… Я уезжаю, а ваш Толвар падает мертвым. Тогда одному из вас приходит в голову гениальная мысль: несчастный случай вследствие наезда. Это сработало бы еще лучше, поскольку я был таким дураком, что забыл про труп Филипа в моем багажнике. — Я выпустил ее руку. — Отправляйся к старику и скажи ему, что я принимаю его приглашение. Да, я собираюсь приехать и остановиться на ферме! Я намерен охранять мою клиентку, как он это и предлагал.
— Я же сказала, что это было предложение Хьюстона, — возразила Сильвия.
— Да, ты так сказала. Но я считаю, что это идея Хейзелтона. Ступай скажи ему, что я приеду.
Сильвия потерла онемевшую руку.
— Ты сделал мне больно… Ты самый тупой, грязный зверь…
Я открыл дверь и вытолкнул Сильвию в коридор.
Побледнев от ярости, она остановилась. Ее кашемировый пуловер едва не лопался на вздымавшейся груди, зато чулки обреченно упали к самым лодыжкам.
— Ты хотя бы… — Она чуть не задохнулась от ярости и вынуждена была перевести дыхание. — Ты мог бы, по крайней мере, вернуть мои подвязки!
Я покачал головой:
— Детка, я сказал, что это мой сувенир!
— Но как же мне удержать чулки? — жалобно спросила она.
— Иди на руках, — ответил я, закрывая дверь у нее перед носом.
Если это и называется быть катализатором, то я начал входить во вкус.
Глава 11
Я позаботился о том, чтобы пообедать, прежде чем покинуть отель. Вечер обещал быть долгим, и следовало хорошенько подкрепиться.
Сразу после восьми часов я отбыл в арендованной машине с откидным верхом. Было свежо, луна светила вовсю, и, выехав за пределы города, я оказался один на дороге. Лишь темные силуэты деревьев по бокам шоссе мелькали мимо, выхватываемые светом фар. Это меня нервировало: как истый обитатель Нью-Йорка, я испытывал страх перед открытым пространством. Я не доверял этой пустоте, не заполненной строениями.
Проехав через ворота, я миновал доску с надписью «Высокие врата», покатил по подъездной дороге и остановился перед домом. Выключив мотор, закурил сигарету и стал рассматривать здание. Окна были освещены, все казалось прежним, но вместе с тем что-то изменилось. Я это чувствовал, но не мог объяснить. Такое ощущение, будто паутина коснулась моего лица и исчезла. Нервы мои напряглись. Что-то бесшумно приближалось, наползало, словно ожидая момента, чтобы наброситься на меня. Как это говорила Сильвия? Дом страха?
Я поспешил выйти из машины, потому что если бы просидел в раздумье еще немного, то скорее повернул бы машину назад в Провиденс, где меня ожидал Грир с объяснением о наезде. Когда я постучал и дверь отворилась, Хейзелтон встретил меня недобрым взглядом. Казалось, он сильно постарел с того времени, когда я в последний раз видел его. Глаза его глубоко запали, а усы больше не топорщились.
— Что вам нужно, Бойд? — спросил он безжизненным голосом.
— Видеть Марту. Она по-прежнему моя клиентка.
— Это невозможно. Вы принесли слишком много горя моей семье.
— Она по-прежнему моя клиентка, — повторил я громче, — и я хочу видеть ее. Не думаю, чтобы вы, Хейзелтон, могли помешать мне.
Внезапно Хейзелтона отодвинули от двери, и на его месте возник Пит Ринкман, мускулистый многостаночник.
— Может быть, мистер Хейзелтон и не может помешать тебе, дружок, зато я могу! — сказал он.
Он ничуть не изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз, разве что вместо красной рубашки на нем теперь была черная.
— Привет, Пит! — сказал я. — Видел еще какой-нибудь несчастный случай на дороге?
— Никто не ждет тебя здесь, дружок, поворачивай, пока тебе не наподдали.
— Кажется, мы уже это проходили.
Его лицо омрачилось, а я достал свой «магнум», взвесил его на руке, а потом показал ему.
— Этим меня не напугаешь, — быстро сказал он.
— Посмотрим. Я пущу его в ход в случае необходимости, дружок.
— Пит! — раздался голос из холла. — Кто там?
Секундой позже из-за его плеча появилось лицо Марты Хейзелтон.
— Мистер Бойд, — сказала она. — Входите же. — Можно было подумать, что она рада меня видеть.
— Прости меня, дружок, — вежливо сказал я Питу и, убрав свой револьвер, вошел в холл. Успел только заметить старика Хейзелтона, ретирующегося в гостиную. Надо думать, он не пытался настаивать, когда в дело вступала дочь.
— Я очень рада, что вы приехали, — вполголоса проговорила Марта. — Очень рада…