Как всегда, она выглядела безупречно: на ней была белая шелковая блузка с отделкой у ворота и строгие черные брюки. Темные глаза улыбались мне, когда мы обменивались рукопожатиями.
— Отец уже объявил нам приятную новость о вашем освобождении, — продолжала она. — Не то чтобы он лично был доволен, но вы ведь знаете, как он к вам относится.
— Да, он все время на что-то намекает, — кивнул я. — Взрывоопасные намеки…
— Что привело вас сюда, мистер Бойд?
— Вы! Вы моя клиентка, и после того, что случилось сегодня утром, я решил, что вы нуждаетесь в поддержке.
— Вы совершенно правы, спасибо, что приехали.
Пит прошмыгнул мимо нас, напустив на себя безразличный вид.
— А теперь, — проговорила Марта с немного наигранной любезностью, — проходите в гостиную, пожалуйста.
— Поиграем в счастливое семейство? — спросил я.
Хейзелтон, сидя в кресле, раскуривал сигару. Он окинул меня неприязненным взглядом и снова занялся сигарой.
— Вы знакомы с отцом, не так ли? И с мистером Хьюстоном тоже?
Хьюстон за карточным столом сражался с Сильвией в джин-рамми. Он поднял на меня глаза и выдавил полуулыбку, но в его мертвых глазах за очками не отразилось ничего.
— Рад видеть вас, Бойд, — сказал он.
— Мисс Вест, — продолжала Марта свои ненужные представления. — Наша… э… экономка.
— Мы знакомы, — сказал я. — Я всегда считал мисс Вест очень собранной, аккуратной девушкой — такой никто не скажет: «Подтяни чулки!»
Сильвия глянула на меня с откровенной ненавистью и снова погрузилась в карты.
— Как вы сами видите, Бойд, мы все здесь — дружная семья! — саркастически продолжала Марта. — Что будете пить?
— Джин-тоник, пожалуйста!
Марта отошла к маленькому бару в углу комнаты, предварительно предложив мне сесть. Я расположился в жестком «колониальном» кресле, неподалеку от Хейзелтона, напротив игрального стола.
Марта подала мне стакан и опустилась в кресло рядом со мной.
— К чему пришло следствие? — спросила она.
— Лейтенант Грир утверждает, что оно в основном закончено, но не намерен пока входить в детали.
Хьюстон перестал сдавать карты, посмотрел в мою сторону.
— Это очень интересно, — заметил он. — Кого же подозревают, Бойд? Как вы считаете?
— Грир не удостоил меня доверием, и мне известно не больше вашего. А по вашему мнению, кто это?
Хьюстон пожал плечами.
— Не знаю, мне все это представляется совершенно невероятным… Но несомненно, что убийца, кто бы он ни был, замечательно умный человек, блестящий интеллект! — Говоря это, он не спускал с Марты глаз. — В этих убийствах он показал себя истинным гением планирования, стратегом — трудно удержаться от восхищения!
— Восхищения… — сдавленно произнес Хейзелтон. — Да вы рехнулись, Хьюстон! Вы говорите о хладнокровном убийце двоих моих детей!
— А по вашему мнению, мистер Хейзелтон, кто их убил? — спросил я.
— Не знаю, — сердито ответил он, — но я чертовски уверен, что без вас тут не обошлось.
— Меня наняла Марта. Значит, по вашему мнению, она убийца?
— Нет! — завопил он. — Вы выворачиваете наизнанку все, что я говорю, и приписываете мне мысли, которые мне никогда и в голову не приходили.
— А вы уверены, отец? — резко спросила Марта. — Я ведь единственная, оставшаяся в живых, не так ли? Если бы меня посадили на электрический стул, не осталось бы ни одного наследника… Вам не перед кем отчитываться. Не так ли? Ведь деньги в этом случае вернутся к вам как к единственному выжившему!
Хейзелтон мрачно посмотрел на нее.
— К чему ты ведешь? — прошипел он.
— Предположим, что капитал сократился, скажем, на полмиллиона долларов… Разве не лучше унаследовать его одному?
Хейзелтон подался вперед, ссутулившись, вцепившись в подлокотники кресла.
— Ты считаешь меня способным на такое? — дрожащим голосом крикнул он. — Убить собственных детей ради денег?!
— Вы больше всего любите самого себя! — отчеканила Марта. — Вы всегда обожали некий идеал, созданный вашим воображением, — это Гэлбрайт Хейзелтон, магнат с Уолл-стрит, финансовый гений, высокий мужчина в котелке, с воинственными усами и гордой поступью! Вы ни перед чем не остановитесь, лишь бы помешать появлению на первых полосах газет своей фотографии с подписью «мошенник».
Хейзелтон оцепенело уставился на сигару, которую держал дрожащими пальцами, потом швырнул ее в камин.
— В настоящее время я стою больше миллиона долларов, это могу сказать, — с горечью проговорил он. — Я не магнат с Уолл-стрит, и никто меня не считает финансовым гением. Если хочешь, я обычный финансист. Но мне не нужно хвататься за работу брокера, чтобы покрыть дефицит.
— Оставьте ваши оправдания для лейтенанта Грира, отец, — холодно проговорила Марта.
— Что касается наследства твоей матери, — продолжал Хейзелтон тем же мрачным тоном, — то я им не занимался и не занимаюсь. Я играю на бирже на свои собственные деньги. А капитал твоей матери — совсем другое дело. Я всегда считал, что не имею права его трогать. Вначале у меня был такой соблазн, признаю, но потом я справился с ним, найдя другого человека заниматься тем капиталом. Я поставил условием, чтобы деньги были вложены в ценные бумаги и ни в коем случае не вовлекались в спекуляции. Каждый год я проверяю отчетность.
— Вы ведь не думаете, что я вам поверю? — неприязненно бросила Марта.
— С тобой ни в чем нельзя быть уверенным, — ответил Хейзелтон. — Но ты легко можешь проверить мои слова: обратись к тому, кто через шесть месяцев после смерти твоей матери взял в свои руки управление наследственным фондом и занимается этим по сей день.
— Не говорите мне только, что его фамилия Смит и сейчас он случайно в Европе, — съязвила Марта.
— Его зовут Хьюстон, и он здесь, — парировал Хейзелтон. — Точнее, это — Эбрамс, его старший партнер, который вашим делом занимался первые четыре года. А после его смерти Грэг Хьюстон взял все в свои руки.
— Хьюстон? — повторила Марта, широко раскрыв глаза. — Но я считала, что…
— Скажите ей сами, Хьюстон! — приказал Хейзелтон. — Это правда или нет?
Хьюстон изучал ногти на правой руке.
— Да, конечно, — вежливо ответил он, — это совершенная правда.
— Почему вы никогда не говорили мне об этом? — закричала Марта.
— Вы никогда не спрашивали, — тихо проговорил он.
— Вы должны были рассказать! — возмущалась Марта. — Из-за вас я считала, что это отец…
Внезапно она замолчала.
— Продолжайте, Марта, — сказал Хьюстон тоном светской беседы. — Так что ваш отец?
— Ничего, — отрезала она.
— Растратил наследство? — продолжал Хьюстон, — Конечно, я не так богат, как ваш отец, но все же мне удалось за последние пять лет добиться дохода, превышающего шестизначную цифру. Я тоже, как видите, не нуждаюсь в деньгах, но если вы хотите проверить состояние наследства, то я буду только рад.
Марта вдруг расплакалась, закрыв лицо руками, всхлипывая, как ребенок.
Хьюстон посмотрел на Хейзелтона: тот сидел бледный, осунувшийся.
— Вам и этого недостаточно? — резко спросил Хьюстон. — Вы по-прежнему не хотите мне верить? Вы сознательно закрываете глаза, причем уже слишком давно. Я вам говорил, мисс Вест, медицинская сестра, все время твердит: когда же вы отведете ее к психиатру, чтобы выяснить правду?
— Правду? — разбитым голосом спросила Марта. Она подняла к Хьюстону залитое слезами лицо. — Какую правду?
— Что вы душевнобольная, Марта, — с отвратительной усмешкой ответил Хьюстон. — Параноик с опасными симптомами! Вас нужно запереть в камеру, чтобы помешать вам снова убивать!
— Хьюстон! — закричал Хейзелтон. — Вы не можете…
— Сумасшедшая! — прошептала Марта. — Значит, вот к чему вы клоните? — Она медленно поднялась на ноги и уставилась на Хьюстона. — Какой же дурой я была! Я подозревала собственного отца, когда это были вы! Я просто не понимала, как вы умны, Грэг… Это вы влезли в наследство, это вы уничтожали наследников, чтобы не нужно было отчитываться перед ними.