Шэрон прекратила изящно потягивать свой напиток и покончила с ним одним большим глотком.
— Вы ведь не думаете, что возможна повторная попытка со стороны мисс Смит, Дэнни? Я хочу сказать, она не попробует вновь помешать нам отправиться завтра из Нью-Йорка?
— Полагаю, что такой шанс есть, — скорбно сказал я, — определенно, нам не стоит рисковать.
— Думаю, вы правы. — Шэрон на мгновение закусила свою чуть оттопыренную нижнюю губку. — Может, мне лучше провести эту ночь в отеле?
— Даже и это рискованно, если мисс Смит так умна, как кажется. — Я медленно покачал головой. — Боюсь, есть только один способ обеспечить вам безопасность сегодня ночью, Шэрон.
— И какой же?
— Остаться здесь, — просто сказал я. — Я не спущу с вас недремлющего ока.
— Обоих, я надеюсь? — Женщина тихонько засмеялась. И почему-то ее смех прозвучал чертовски неприятно, неприятнее, чем если бы она рассмеялась хрипло. — Вы проницательны, Дэнни, да в придачу еще и развратны!
— Я просто думаю о вашем благополучии, — скромно пояснил я.
— Я похожа на манекен у входа в магазин для мужчин? — Шэрон встала, и в том, как она решительно расправила свои колыхающиеся оборки, была категоричность обреченности. — Благодарю за беспокойство, мистер Бойд. Но лучше уж я испытаю свою судьбу в одиночестве в отеле, чем проведу ночь под замком с хитроумным развратником.
— Вы даже не представляете, чего лишаетесь, — умоляюще сказал я.
— Я отлично знаю, чего лишаюсь, — парировала она, — и именно поэтому я решила воспользоваться отелем!
Глава 4
Когда мы покидали Нью-Йорк, закат догорал, а когда добрались до Лондона, солнце тоже только что закатилось. То есть я хочу сказать, что ночью там не слишком темно, но зато днем, в свою очередь, темновато. Ну, нечто вроде пасмурной полутьмы, висевшей над городом с девяти утра до двух пополудни. После чего мгла как бы постепенно растворялась, а к четырем уже снова становилось темно. Я всегда считал, что в полутемных пещерах живут только отшельники, и для меня было совершенно в новинку узнать, что и англичане порой уподобляются им.
Шэрон О’Берн забронировала нам смежные номера в новом американском отеле на Парк-Лейн. Гостиница оказалась самой что ни на есть шикарной. Настолько шикарной, что вместо привратников у дверей стояла парочка герцогов. Шэрон сказала, что все лучшие отели в Лондоне таким образом одевают своих привратников. Однако когда дверь тебе открывает парень в цилиндре и охотничьем наряде, это действует на нервы. Во всяком случае, меня это нервировало, и я все время ожидал, что мне на завтрак вместе с полуостывшим чаем принесут лису под стеклянной крышкой.
На следующий день после прибытия мы обедали в ресторане на самом верхнем этаже, откуда открывалась прекрасная панорама всего Лондона. Но только в этот день мы не могли ею насладиться, поскольку вокруг все утопало в густом тумане.
— Я уже начинаю чувствовать себя туристом, — признался я Шэрон, — окруженным людьми, говорящими со странным акцентом. Что такое, черт побери, этот трехпенсовик?
— Восьмигранная монета достоинством приблизительно в пять центов, — отвечала она безмятежно. — Самая большая монета у них — полкроны, чуть больше нашего двадцатипятицентовика.
— Вот это да! — Я был поражен. — И сколько же у нее граней?
Шэрон посмотрела на меня с выражением, похожим на жалость.
— Она круглая. Полагаю, вы впервые в Лондоне, Дэнни?
— Как вы догадались?! — Я несколько раз согнул и разогнул указательный палец, и через секунду передо мной возник строй официантов.
— Сообразим на двоих? — спросил я мою спутницу.
— Вы так элегантно все это проделали! — сказала Шэрон холодно.
— Только амброзия подходит для ваших сладких уст, Цецилия, — сказал я, как можно старательнее имитируя английский акцент. — Меня же пьянит глубина ваших красивых глаз, где можно просто утонуть!
На какое-то мгновение она в изумлении открыла рот.
— Что все это значит?
— Не знаю, — честно признался я, — это цитата из английского фильма, который давным-давно был в прокате. Хотите выпить?
— Мартини, — согласилась она.
— Два мартини, и пусть внутри там не плавает никакое барахло, — приказал я официанту. — И сухих!
— Да, сэр. — Официант слегка вздохнул. — Наполнить бокал прозрачным вермутом, затем сверху аккуратно долить джина, так чтобы напитки не перемешались. — Его рот неопределенно скривился. — И, как вы сказали, сэр, никакого барахла. То есть никаких фруктов или овощей?
— Эй! — Я восхищенно посмотрел на него. — Вы, должно быть, когда-то работали в Нью-Йорке?
— Нет, сэр. Однажды по телику я видел американский фильм.
После того как официант отчалил, я закурил сигарету, игнорируя идиотское хихиканье, доносившееся с другого конца столика.
— Итак, какое у нас поле деятельности сегодня днем? — раздраженно проскрипел я.
— Еще не придумала, — лениво ответила Шэрон. — Не хотите ли, например, осмотреть достопримечательности?
Я бросил взгляд на затуманенные зеркальные окна и пожал плечами:
— В такую-то погодку?!
Моя реплика не требовала никакого ответа, и я его не получил.
— А как насчет антиквариата и этого парня Донавана? — осведомился я.
— Сейчас нам пока нечего делать, — любезно сообщила Шэрон. — Он знает, что я здесь, и как только будет готов, сообщит, где и когда состоится аукцион. Поэтому все, что мы можем сейчас делать, — это ждать.
— После прошлого вечера в Нью-Йорке это кажется несколько скучноватым, — мечтательно сказал я.
— Согласна, вечер в Нью-Йорке был волнующим. — Шэрон любезно улыбнулась. — Но последняя ночь была удивительно спокойной. Во всяком случае, моя, в отеле.
— Вы хотите сказать, просто скучной, — раздраженно процедил я сквозь зубы. — Если бы вы провели ночь в моей квартире, она была бы по-настоящему горячей.
— А в отеле был кондиционер.
Пока я пытался понять игру природы, давшей такой льдине, как Шэрон О’Берн, пухлую нижнюю губу, официант принес нам мартини. Я уже было собрался задать ей мучивший меня вопрос, как вдруг в полуметре над моей головой кто-то откашлялся. Я глянул вверх и увидел у стола живой скелет, к которому с одной стороны прилипла пышнотелая блондинка, а с другой — стоял парень такого вида, словно его выдворили из мафии за чрезмерную жестокость.
— Пожалуйста, извините, — сказал скелет, — но имею ли я честь обращаться к мисс Шэрон О’Берн?
Его английский был безукоризненным, но чуть архаичным, а в интонациях слышалась смесь всех европейских акцентов.
— Шэрон О’Берн — это я. — Она посмотрела на говорившего непонимающим взглядом.
— Тогда мы с вами друзья-соперники! — Скелет улыбнулся, показав зубы, похожие на ряд старинных надгробий на заброшенном кладбище. — Позвольте представиться. Я — Людвиг Рэнц.
— Мистер Рэнц, — Шэрон слегка кивнула, — это мой коллега, мистер Бойд.
— Честь имею, мистер Бойд, — сурово произнес Рэнц. — А это мои коллеги — мисс Анна Гейне и мистер Пол Баллард.
— Привет! — сказала пышнотелая блондинка с сильным немецким акцентом.
— Здравствуйте, — сказал отставной мафиози с прекрасным английским акцентом.
Все это слегка сбивало с толку. Я решил было, что барышня англичанка, а парень итальянец. Единственное, что я понял определенно: блондинка была красивой, несмотря на ее акцент, а парень представлял бы собой угрозу, даже если бы шепелявил.
— Могли бы мы присоединиться к вам? — вежливо осведомился Рэнц.
Шэрон бросила на меня быстрый взгляд, потом пожала плечами:
— Почему бы нет?
Строй официантов быстро нарушился, они принесли стулья, и мгновение спустя вся эта троица уже сидела за нашим столом. Мужчины уселись по обе стороны от Шэрон, блондинка — рядом со мной. Мне только этого и было надо. Анна Гейне оказалась классическим примером удивительных превращений, которые в последнее время стали происходить с немецкими девушками. Они вдруг стали пышнотелыми, с выразительными фигурами, с ногами от самых ушей и видом знойной загадочности. У парней перехватывало дыхание от одного их вида.