– Ты что? Что случилось?
– Она меня съе-е-ест! – плакала девочка.
– Да нет же! Она ведь такая маленькая, а ты большая! – успокаивала её Алёна.
– Съе-е-ест! – рыдала девочка и пятилась назад.
– Ну, ты же не жёлудь, – говорила Алёна. – Белочки только жёлуди кушают да орешки. Ты посмотри, какая она крохотная и красивая! Ну, не бойся, ну, перестань. Пойдём-ка на горку.
Она вытерла слёзы малышке, и увела её на детскую площадку. «Вот загадка детской психики», – думала она. – «Никогда не слыхала, чтобы дети боялись белок. А может, Веснетта особо сверхчувствительная какая-то? Чует, что на этой планете все друг друга едят? Да, все мы – звенья одной пищевой цепочки…».
На детской площадке двухлетняя малышка сразу же направилась к фанерному домику. Алёна села на скамейку, и с улыбкой, ласково смотрела на дочь. Веснетта обошла вокруг красивого расписного теремка. Остановилась, разглядывая картинки на стенках и деревянные фигурки сказочных персонажей вокруг. Алёна наблюдала. На скамейках сидели мамаши и бабушки, многие уставились в свои смартфоны, на детей почти не обращали внимания. Рядом с Алёной сидела блондинка лет тридцати.
– Эх, разрядился! – воскликнула она с досадой, и сунула смартфон в карман.
Она принялась наблюдать за играми детей.
– А, вон мой! А у вас где? – обернулась она к Алёне.
– Вон та девочка в красной маечке, – сказала она. – Возле домика. Юбочка такая пышная, красные туфельки. Видите?
– А, вижу, да. Рядом – мой сынуля, Митя. Он у меня такой шебутной! Представляете, упал с горки и стал заикаться. Врачиха наша прописала ему успокоительную микстуру. Состав простой – пустырник, валериана, пион, ну и другие травы. И что вы себе думаете? Влила я ему в рот ложку этого, и тут он, вместо того, чтобы стать сонным и спокойным, вдруг как начал бегать, прыгать, всё крушить! Пока я убирала разрушения и приводила всё в порядок, ну и по телефону поболтала слегка, Митя исчез. Ищу-ищу – нет ребёнка. Вхожу в детскую – и тут в меня полетели игрушки откуда-то сверху. Гляжу – мой мальчик на шкафу, натащил туда игрушек и швыряет их в меня! А впритык к шкафу – стол, на нём стул, на нём табуретка, на ней скамейка, целая баррикада! Вот залез-то!
Блондинка засмеялась. Алёна тоже улыбнулась, и спросила:
– Он заикаится?
– Уже нет, – ответила блондинка.
– А моя тоже вот, – сказала Алёна. – Ничего не ест, нет аппетита. А готовлю я хорошо. И даже «Агушу» игнорирует. Трудно с кормёжкой, но я придумала ход. Моя западает на слово «полезно». Ей отец что-то про пользу рассказал очень образно, и ей теперь, если скажешь – «это полезно», ест. Раз как-то отправила я её в ванную руки мыть, вдруг она вылетает с воплями: «Мамочка, там жук, страшный! Убей его!» Захожу – паук. Говорю ей – «Это не жук, солнышко, а паук, его нельзя убивать, он полезный». А она мне: «Я не буду его есть!»
Женщины расхохотались.
А Веснетта подошла к горке, постояла задумчиво. Дети вокруг бегали, прыгали, лазали, съезжали вниз, ползали по ворсистому зелёному настилу. А Веснетта полностью погрузилась в свои ощущения. Она так любила свою маму, она вся была переполнена этой любовью, нежностью, чем-то невыразимо прекрасным, каким-то переливчатым ярким сиянием, оно рвалось из неё наружу, и от этого её маленькое личико с большими глазами – уже не грустными, а счастливыми, – сияло, а кожа светилась! В её светлых лёгких волосах, красиво заплетённых во французскую косичку и украшенных цветочными заколочками, запутались солнечные зайчики. Красная маечка и пышная газовая юбочка придавали ей кукольно-мультяшный вид.
– Ну, тево застыла, статуя сто ли? – спросил мальчик в полосатом костюмчике.
Он с интересом разглядывал Веснетту. Она молча посмотрела на него. Мальчик был очень симпатичный, голубоглазый, с длинными тёмными ресницами. Он ей понравился. Ему было года четыре на вид.
– Бегать не мозесь, сто ли? Тогда ползай, – сказал он.
– Могу, – ответила Веснетта. – И ползать могу. – Плюхнулась на ворсистое покрытие, и поползла.
– Ну ты, челвяк! Смотли, как это делают настоясие удавы! – сказал он, и быстро пополз к качелям.
Червяк с трудом поспевал за удавом.
Потом они качались вместе, и знакомились. Мальчика звали Митя. Он был шустрый и говорливый. Всё время что-то рассказывал.
– Стланные эти взлослые, – говорил он. – Мама лазбила вазу, папа сказал, сто это к стястью посуда когда лазбивается. Когда они усли, я сделал им много стястья, много-много, всё лазбил. Мама плакала, папа селдился. Потиму? Не понял я.
Веснетта подумала, что никогда не стала бы так делать с тарелками и чашками и вазами. Чтобы её мамочка плакала – никогда! Ведь мамочка такая самая-самая лучшая!