— Вместо головы — что? — повторил Сейсмович.
— Как — что? А у тебя что?
— Что — у меня — что?
— Ну, у тебя самого-то что вместо головы?
— Так, — обмяк Сейсмович. — Это — все, надеюсь? Прекрасно. А теперь оставьте меня. Мне еще нужно…
Он не договорил, потому что случилось невозможное, чудовищное: втянув твердо напудренные щеки и коротко качнувшись на каблуках, старуха плюнула ему в лицо. Это было как выстрел. Теплый расплывчатый удар по переносице он ощутил прежде, чем услышал бумажный треск слюны на ее губах. Отступив, он хотел утереться, но только ударил себя культей по виску. “Вы что…” — прошептал он, полез за платком, и тут его страшно, с хрустом стукнули по затылку. Он тотчас перестал чувствовать себя ниже головы, и в обмороке, плашмя, с улыбкой рухнул на старуху.
Часть первая:
ПЗ Превентивное законодательство
Раздел первый:
УВ Упреждающее возмездие
Состав:
§ 1 ПА Правосудие и анатомия
§ 2 ЧОкСП Человеческие органы как субъекты права
§ 3 ЧОкОСП Человеческие органы как объекты судебного преследования
§ 4 ВУП Внутриутробное право
§ 5 ВЧП Внутричерепное право
§ 6 ПСП Полостное судопроизводство
§ 7 ППвОЧ Правоохранная практика в области членовредительства
§ 8 КиЧ Казнь и членовредительство
§ 9 ТДиТП Тотальная диагностика и теория права
Лежа правой половиной лица на невидимой и ощутимо членящейся твердой поверхности, он подробно и бездумно рассматривал выпуклые строки титула, подоткнутого правым верхним краем под щеку. Чувствовал он себя плохо, — не в том смысле плохо, что испытывал дурноту, а в том, что, например, шевеля ногой, не мог с уверенностью сказать, что действительно шевелит ею. Тело его как будто сделалось прерывисто. Так, он ясно и с отвращением чувствовал свой перемещающийся желудок, раскаленный и влажный от боли затылок и, сколь ни странно, правую кисть, но совершенно ничего не ощущал дальше пояса. Словно был посажен в громадном цветочном горшке. Наконец, сосредоточившись, он попытался оттолкнуться от твердой поверхности с титулом и чуть не опрокинулся навзничь. Его спасла спинка стула и стошнило.
Кроме того, с ним разговаривали. И сам он с некоторых пор участвовал в беседе — впрочем, простейшими, рода застольных междометий “м?”, “о?”, “да?” — вопросительными репликами. Что же явилось поразительней всего, так это то, что темой разговора оставался все тот же рукоголовый, о котором ему рассказывала старуха с ПОПУ. Человек, сидевший против него за шатким расщепленным столом, детализировал ход операции — наращивание мускулатуры, прокладку позвоночного столба, артерий, трахей и проч. — и, отвлекаясь по ходу, уже трижды помраченно заговаривал о том, что ни одному мало-мальски ответственному сотруднику Минанима и в голову не пришло сомкнуть глаз той памятной ночью. Человек этот, облаченный в ослепительно белый, хрустящий халат, был замечателен своим узким, как будто сплюснутым с висков en face, и походил на перекормленного пеликана. Плешивую, но прибранную голову его покрывала черно-белая тюбетейка, заякоренная бортовыми зажимами в серебряных, еще не вполне прижившихся заушных кронштейнах.
“ПОМ, — подумал Сейсмович. — Впрочем, к черту…” Он достал носовой платок и, сколько это было возможно в его положении, отерся. Титул оказался оборотной стороной с таким трудом заполненного бланка, который был безнадежно размягчен фрагментами яичного белка.
— Бросьте, — сказал человек, выталкивая из-под стола мусорную корзину.
Сейсмович замер: на дне корзины лежала окровавленная тюбетейка, точь-в-точь как на голове его плешивого визави.
Человек смерил Сейсмовича холодными крепкими глазами, задвинул корзину обратно под стол и взял откуда-то изнутри телефонную трубку. Его худое девичье запястье стягивала багровая татуировка, символизирующая след от врезавшейся веревки и озаглавленная готически: “аллегория странгуляции”. Видимо, это была какая-то сноска на повесившегося рукоголового. “А может, — осенило Сейсмовича с ознобом, — что это как-то уже с тем… что и я… за что и меня… по затылку”. И он с ужасом смотрел на свою пульсирующую культю.
Чего-то дождавшись, человек сказал в трубку только одно слово:
— Ласты. — И со второй попытки положил ее.
— Что-что? — всполошился Сейсмович.
— Латентные стимуляторы, — уточнил человек. — Ласты. Но вы не верьте. В смысле — не беспокойтесь.
— Хорошо.
Сейсмович опять стал глядеть на культю. Ему чудилось, будто в отрубленной руке он держит что-то тяжелое.