– Вижу кого?
– Девку эту.
– Дома, может? – предположила Жизнь. – Или вон, – она указала пальцем вверх, где на краю балкона сидела та самая девушка. Она плакала.
– А, точно… – помявшись в голосе, вспомнил я и утомлённо, сунув руки в карманы и сгорбившись с косой наперевес, прошёл сквозь железную подъездную дверь. Жизнь, пожав плечами, двинулась следом за мной. – Самоубийца же…
***
Отчаявшаяся девушка не замечала нас в упор. Она сидела и подтирала слёзы, смешанные с потёкшим макияжем.
– Бу! – рявкнул я, от чего смертная едва не соскользнула с балкона, а ведь это был седьмой этаж.
Я её придержал, схватив за капюшон. Она это не одобрила, испугавшись ещё сильнее, когда увидела меня. В общем-то, Жизнь тоже не оценила мой юмор. Девушка кричала на всю улицу, немного сползая задницей с края. Она молила отпустить её, била меня по руке, пока над этим хохотали люди снизу, снимая на телефон и со свистом вскрикивая: «Дура!»
– Не кричи, пожалуйста. Мы сейчас всё объясним, – с осторожностью в голосе сказала Жизнь, держа девушку за плечи.
– Кто вы? – хлюпнув носом, спросила девушка, так и не перекинув ноги на более безопасную сторону балкона, это настораживало.
– Мы… как бы это сказать… Проводники… – ляпнула Жизнь, только после поняв, что проводник здесь только я. – Мы, ну…
– Ой, короче, дай лучше мне, – я легонько оттолкнул её в сторону и заговорил со смертной: – Мы решаем, сдохнуть тебе или остаться в живых. Вернее, тебе дан шанс решить это самой.
– Вы убийцы?
– Почти. Она – нет, – я ткнул пальцем в плечо Жизни. – Напротив, она дарует душу и право на жизнь, а я – отнимаю это всё.
– Вы же Смерть, правильно? – невинным голоском промямлила Лиза.
– Ну да.
Услышав мой ответ, девушка горько заревела, подняв измученную голову выше и зациклив мокрый взгляд чётко на мне, от этого у меня был дискомфорт.
– Прошу, убейте меня в полёте. Не хочу мучиться.
На мгновение мне показалось, что слёзы с её лица исчезли, а голос стал куда легче и увереннее. Мысль о смерти её грела.
– Ладно, – изначально ненадолго потерявшись от такого стремления к гибели, согласился я, за что получил удар по рёбрам от Жизни.
– Идиот! Девушка явно чего-то недоговаривает и уж точно не заслуживает гибели, а ты так с ней поступаешь?! Или ты забыл, зачем пошёл в эту сферу?! Я ведь восхищалась тобой, слушая речь о том, что люди не должны бояться тех бездумных болванчиков, вроде остальных Всадников!
Удар был больным. Жизнь знала, что есть только два места, где я чувствую боль – лицо (из-за имеющихся нервов) и рёбра.
– Ладно-ладно, – неохотно сказал я, оправившись после удара и, приподняв футболку, вправив одно из костей обратно. – Лиза, что с тобой случилось?
Мне были непонятны рассуждения Жизни. Она ведь ненавидит людей. И к чему тогда эта показуха? Хотя она часто говорила, что, несмотря на отсутствие жалости к людям у себя, ей симпатична такая сентиментальность с моей стороны. В этом дело?
– Тебя это не касается! – взбесилась суицидница. – Просто сделай так, чтоб такая сука, как я, ушла из этого мира!
– Может, расскажешь? – я присел по ту сторону от неё, с безопасной стороны балкона, и заглянул в её мокрые глаза, слегка склонившись назад. – Легче станет.
Девушка протёрла слёзы рукавом бежевой кофты.
– Я виновата в смерти своей подруги… – слёзно промолвила она. Не люблю, когда слово «смерть» произносят, имея ввиду чью-то кончину. В такие моменты мне кажется, что меня подзывают, а на деле – говорят о совсем других вещах. – Это было пару недель назад, ночью. Мы шли по улице, разговаривали, но к нам пристала толпа хулиганов. Они стали преследовать нас, но их остановила проходящая мимо компания друзей. Я успела сбежать, а хулиганы, чтоб не уходить просто так, пырнули её ножом. А я убежала… Я могла ей помочь!
Жизнь заплакала вместе с ней, крепко обняв. А я всё думал с каменным лицом: то ли людей мне больше не жалко, то ли именно её мысли мне не понятны. И, как бы Суркова медленно не убивала моё чувство собственной особенности, я продолжал склоняться ко второму. Как минимум потому, что я испытываю жалость к тому мелкому пацану снизу, которого пинают старшие на детской площадке. Значит, сентиментальность во мне ещё есть.
Девушки, изливая слёзы, будто бы ждали моего вердикта. Но тут послышался звук шагов. В комнату, за стеклом, вошёл коротко стриженный молодой человек, лет двадцати. Увидев, как Лиза ревёт на балконе, он тут же кинулся к запертой двери, натужно пытаясь её выломать.