– Э… – задумался я. – Посылка уже оплачена или…
– Оплачена, – перебил меня демон, вручил коробку и ушёл.
Захлопнув дверь, я сдвинул ногой коробку, подальше от порога.
– Ты что-то заказывал? – спросила Мэри.
– Нет, – ответил я, в замешательстве смотря на посылку.
Я сел на пол и отодрал скотч, раскрыв коробку. Зелёная тетрадь на пружинах лежала на глубине и никак не защищалась. Никакой плёнки или пакета. Кто-то явно отправлял посылку без энтузиазма.
– Тетрадь? – удивилась Мэри и полезла в коробку, достав тетрадь.
Она раскрыла её и забегала глазами. Текст написан кривоватым подростковым почерком: буквы скакали по клеткам; грубые запятые, задевающие нижнюю строку; если что-то обводилось, как «ОСНОВАТЬ БАНК» на первой странице, это обязательно будет неаккуратно.
«Что?» – ударило вдруг в голову, и я снова посмотрел в тетрадь.
! ОСНОВАТЬ БАНК.
– Это же тот дневник, о котором ты говорил?
– Вроде бы, да, – мято ответил я, прокручивая в голове те события.
Честно, я даже не вспоминал о дневнике с момента окончательного ухода от родителей. Не хотел ворошить прошлое. Ещё много веков назад я отпустил эту ситуацию, ведь сейчас вокруг меня есть те, кого я могу назвать семьёй. Тогда было пролито много слёз, я был излишне сентиментален, сейчас же всё изменилось, я не вижу смысла в страданиях по прошлому. Этот дневник не вызвал у меня бури эмоций, но перечитать его хотелось. Интересно узнать, сильно ли изменилось моё мировоззрение с того времени.
Мэри заинтересованно читала мои записи. Их было действительно много. Я вписывал туда все накопившиеся чувства и эмоции, которых было в тот период немало.
– А ты писал туда вот это? – спросила Мэри, показав мне конец тетради.
«Ты уронил, когда уходил». То есть, в тот день я был с дневником? Это ж надо было так переволноваться, чтобы забыть о присутствии немаленькой тетради в руках…
– О, там ещё что-то! – Мэри полезла в коробку и достала бумажный лист.
«Если не злишься и захочешь поговорить, я буду в ЦАП (Центральном Адском Парке) весь сегодняшний день. Отец».
Меня кинуло в жар. Прошло больше миллиона лет, что ему от меня надо? Мы же никто друг другу.
– Пойдёшь? – спросила Мэри.
– Да, – ответил я без лишних раздумий, схватив пальто с вешалки и, накинув его на спину, полностью не одевая. – Всё-таки у нас есть недоговорённости.
Это решение было спонтанным. Я мог не идти, но во мне вновь заиграл подросток. Странное ощущение: сердце бьётся куда быстрее и становится куда жарче. Казалось бы, самый обычный адреналин, но это чувство было каким-то… другим. Более ярким.
––
Отец ничуть не изменился. Внешне не постарел (как, собственно, и должно быть), малость исхудал. Он всё такой же краснолицый брюнет с огромными габаритами и властным характером.
– Давно не виделись, – сказал отец, через три минуты молчания, после моего прихода.
Мы то смотрели прямо, наблюдая за спадающими листьями с толстых деревьев, то краем глаза поглядывали друг на друга, но никто из нас, вплоть до его «приветствия», не находил правильной фразы. Я и не собирался её искать.
– Почему в коробке? – спросил я настолько серьёзно, будто это самое важное, что я хотел спросить. – Чтобы отправить тетрадь, можно было обойтись почтовым пакетом.
– Ты видел, сколько сейчас пакеты стоят?! – закричал отец голосом старика-маразматика. – Коробка подороже на пару душ, но она хоть в быту пригодится.
– М-м-м… Спасибо за заботу. И что тебе нужно?
Во время разговора мы даже не смотрели друг другу в глаза. Мы смотрели прямо, будто говорим с кем-то другим. Будто незнакомцы, какими, в самом деле, и являемся.
– Хотел спросить то, что терзало меня все эти годы. Почему ты ушёл?
– Терзало? Разве ты не говорил мне, что у вас всё было хорошо, когда меня не было?
– Это… сложно объяснить.
– Мы никуда не торопимся.
Отец, как оказалось, волновался куда больше меня. Я, в свою очередь, даже не понимал причину своей тревоги – а оно было. Это было бы объяснимо, если бы отец бил меня в детстве. Но этого не было. Хотя они с матерью частенько дрались вечерами, когда в бизнесе что-то шло не так, но меня это никак не задевало.
– Нет, серьёзно, ответь на мой вопрос. Что тебя не устраивало? – ушёл от вопроса отец. – Я читал твой дневник. Не понимаю, почему тебе не нравилось так много личного пространства. Подростки это любят.