– Я был необычным подростком, – холодно ответил я.
– Ой, не начинай! Все мы были одинаковые!
– Хватит судить по себе! – разозлился я, выпрямившись в спине. С ненавистью я таки посмотрел отцу в глаза. – Ты всегда так делал!
Эмоции вновь бурно заиграли, прям как в юности. Отец не стал ничего доказывать, а лишь улыбнулся уголком губ. Я быстро успокоился и вновь, слегка сгорбившись, расселся на деревянной лавке.
– Ты ведь ничего не знаешь о моём детстве. Мы никогда не говорили об этом.
– Ну началось! – снова взбушевался я. – Детство-детство! Да срать я хотел на твоё детство, ясно?! Прошлое не оправдывает поступков настоящего!
– Да послушай меня уже! – крикнул отец и встал с лавки, развернувшись ко мне спиной.
– Уже уходишь?
Не ответив, отец приподнял лёгкую кофту болотного цвета, оголив спину с пунктирной волной сгнивших ссадин, порезов и шрамов. Проходящие мимо демоны смотрели на отца, как на извращенца, а я, словно закомплексованный подросток, спрятался в пальто, изначально даже не обратив внимания на обильное количество ран.
– Вот, – сказал отец. – Полюбуйся на моё наследие. Теперь ты понимаешь, что было бы с тобой, если бы я брал пример с твоего деда?
Я смотрел на эти жестокие, явно сделанные с особой «любовью» порезы около минуты. Их было так много, и от каждого становилось не по себе. Каждый шрам индивидуален и чем-то отличим от другого. Один толще, другой – тоньше; некоторые пробиты насквозь, а какие-то – по поверхности упругой демонической кожи; на некоторых местах шрамы заменяли ссадины от плети или чего-то подобного. Кажется, прадед Смерти и Лары был больным ублюдком со своей философией.
Но даже это не заставило отца убедить меня. Зато заставило надолго отпечатать его изуродованную спину в моём сознании.
– И что это меняет? – спросил я. – Если у тебя было сложное детство, это не значит, что я должен был страдать, не получая какой-либо заботы и вечно слушая, как вы с матерью трахаетесь по ночам.
– Знаешь, – отец спустил кофту и сел рядом со мной, свесив ногу на ногу, – в этом я был действительно не прав. Я тоже постоянно слышал эти ночные игры своих родителей. Ещё хуже – застукать отца с другими женщинами или мать с другими мужчинами. Помню, как-то раз мне это надоело и я швырнул им кроссовок в дверь. Отец мой поступок не оценил и пырнул меня кухонным ножом. Как сейчас помню: я лежу, в глазах темнеет от боли, а он орёт: «Не облезешь! Я тебя не косой Жнеца ткнул, чтоб ты лежал тут, будто умираешь!» Я не буду перед тобой извиняться за испорченное детство, в прошлое возвращаться нам не дано, да и я не хочу ничего менять. Единственное, о чём я жалею, это о том, что хреново относился к твоей матери. Всё-таки гены – это участь. Мне, вот, достались гены тирана…
Более тупого оправдания я и не слышал…
Он говорил так спокойно, словно голос из аудиокниги. Но, увы, от его рассказа я ничего не почувствовал. Лишь всё ту же пустоту, окружавшую меня почти на протяжении всего разговора.
– Я всё равно тебя не прощаю, – сказал я.
– А я тебя об этом и не просил, – ответил отец, встав с лавки и сунув руки в карманы. – Мы с тобой, вероятно, больше никогда не увидимся. Ты ведь стал поголовно следить за своими выродками, лишь бы моих ошибок не повторять?
– Откуда ты…?
Отец громко усмехнулся, перебив меня.
– Это уже не имеет значения, – сказал он. – Просто хотел сказать, что ты ещё можешь оправдаться перед ними. Ты повторил мою главную ошибку – нежелание повторять эти самые ошибки. Ты стал хорошим отцом, теперь стань им хорошим другом, пока вы не дошли до того, что произошло у нас с тобой. Пока.
Отец ушёл. Чувства были смешанные. Ненависть к отцу приутихла, но её, по сути, уже давно не было, мне попросту плевать на него. Ощущение, будто поговорил с обычным прохожим стариком, повидавшим в жизни многое. Но, как ни странно, этот «прохожий старик» дал мне важный урок.
***
Вечером нас ждал ещё один визит. Это был Смерть. Маски, которую я вижу при нём последние тысячелетия, не было. В руках у него была коса Жнеца, на обухе которой держалась набитая сумка. Он казался таким грустным, словно сейчас заплачет.
– Смерть?! – радостно окликнула его Мэри. – А ты чего так неожиданно? – она подбежала к нему и провела через порог, с опасением сняв сумку с косы, избегая столкновения с острием.
– Министерство закрывают… – он, скинув с ног уже развязанные кроссовки, прошёл в первую попавшуюся комнату на первом этаже (некогда это была комната Лары) и со слёзным воем уткнулся в подушку.
– Эти твари загнали нас в угол!