Элиза в это время оставалась рядом, что было, в общем, удивительно. Он не понимал, почему она нежно гладила его по спине, пока его выворачивало наизнанку и трясло. Можно не сомневаться, что после возращения в архив ей надолго хватит этой темы для шуток над ним.
Она сидела рядом с ним, и при каждом новом спазме, каждом новом позыве ее ладонь мягко прижималась к его спине, делая долгие и медленные круговые движения. «Все хорошо», — шептала она ему снова и снова. Если бы у него в этот момент был голос, он бы крикнул ей: «Нет, не хорошо! Мы своими глазами видели, как пару человек пристрелили, словно лис на охоте. Как это может быть хорошо? »
Но вместо этого он продолжал блевать, пока в желудке уже вообще ничего не осталось. Он не помнил, как вышел из ванной, как добрался до кровати. Когда он очнулся, он лежал под одеялом, а Элиза спала в шезлонге. Солнце уже начало садиться. Это был живописнейший момент общего покоя, который просился на фотоснимок. По крайней мере, так ему показалось в этой напряженной тяжелой тишине.
Ему было необходимо прополоскать рот, почистить зубы и приготовиться к ночному кутежу.
«Все хорошо», — продолжал звучать в ушах ее шепот. «Возможно, колониалка на этот раз все-таки права, — раздался в голове голос отца, когда Веллингтон вышел из туалета. — Возможно, эти люди были чужими для этого круга. И нет ничего плохого в том, чтобы отделить тех, кто вхож сюда, от тех, кто не вхож».
— Что? — спросила Элиза, заметив в зеркале странное выражение на его лице.
«Проститутка, — процедил сквозь зубы его отец. — Она называет это жертвой во имя королевы и родины? Я нисколько не сомневаюсь в том, что эта шлюха отлично развлеклась прошлой ночью».
— Ничего, все в порядке.
— Букс, если вы не в состоянии...
— Я же сказал — все в порядке. Значит, так оно и есть. — Его грубость удивила даже его самого. Он схватил щетку и принялся расчесывать свои волосы. — И не нужно допрашивать меня, мисс Браун, в противном случае вы никогда не будете мне доверять, — сказал он, откладывая щетку для волос в сторону и натягивая свой жилет.
Медленно тянулись секунды. Веллингтон чувствовал, что повисшая тишина становится угнетающей.
— Будьте рядом со мной, Веллингтон, — наконец сказала она ему. — Это как раз то самое время и то самое место, где порознь можно пропасть...
«Да как смеет эта женщина обращаться к тебе в таком тоне!» — прошипел его отец.
— ...и наступит такой момент, когда вам потребуется сохранить осознание того, кто вы такой и кому доверяете. Мы с вами поняли друг друга, Букс?
Веллингтон продолжал молчать, уставившись в зеркало.
— Агент Букс?
Было что-то успокаивающее в этом неторопливом прихорашивании.
— Мы с вами поняли друг друга?
— Да, — в конце концов ответил он. — Поняли.
На самом деле Веллингтон ничего не понимал. Он не мог понять, почему кто-то мог выбрать для себя оперативную работу. В архиве для него был свой смысл. Логистика. Факты. Дедукция.
Но это?..
Тайной разведывательной работой мог заниматься человек особого склада. Насколько он понимал, обычно это были сдержанные и обособленные люди. И по-своему талантливые. Этого он никогда не отрицал.
«Нечего валять дурака с солдатами в окопах», — едко заметил бы здесь его отец.
Бросив друг на друга последний долгий взгляд, Веллингтон и Элиза вернулись к своим ролям Сент-Джонсов, снова перестав быть собой; сейчас они опять сидели в обеденном зале и наслаждались великолепным ужином.
Однако за столом нельзя было не заметить двух свободных мест, и каждый воспринимал это как предупреждение в собственный адрес.
Теперь кандидаты внимательно присматривались друг к другу. Пемброуки держались наиболее обособленно. Возможно, все дело было в военной подготовке мужа, в его умении оценить реальную угрозу для него самого и его жены. Если учесть наличие у них детей, они, видимо, сменили свои приоритеты в пользу желания просто пережить этот уик-энд. Натаниэль Пемброук остановил свой взгляд на Веллингтоне и сейчас оценивающе разглядывал его. Если бы у того в руках находился пистолет, Веллингтону обязательно захотелось бы куда-нибудь спрятаться.
Другая семейная пара, Коллинзы, заметно нервничала. Барнабус обливался потом, мертвенно-бледное лицо Ангелики на фоне ее белого вечернего платья придавали ей сходство с привидением. Оба они часто поглядывали по сторонам, тщетно стараясь сохранить вид активных и жаждущих вступить в общество кандидатов.