— Я люблю шагать впереди моды, — ответила Элиза, которой до боли хотелось, чтобы в руке ее оказался хотя бы один из этих предметов. — Если вы не в курсе, как все это работает, я с большим удовольствием вам это продемонстрирую.
Дивейн ухмыльнулся.
— О, я в этом не сомневаюсь, но с сожалением снова вынужден отклонить ваше предложение.
Хотя Элиза продолжала храбриться, маска беззаботности постепенно начала сползать, и внутри появилась дрожь, связанная с давними воспоминаниями. Несколько кошмарных недель она провела в подвалах кайзера, в излюбленном месте пыток местного палача. Тогда они не сломали ее, однако это был далеко не тот опыт, к которому ей хотелось бы возвращаться. Но когда Дивейн внимательно рассматривал свой инвентарь, все эти страхи с ужасающей четкостью вновь нахлынули на нее.
Однако Дивейн, в отличие от человека кайзера, не был профессионалом. «Это чисто личное, Элиза», — заверила она себя.
— Итак, я полагаю, дальше все будет происходить так: сначала — пытки, потом — немного некрофилии, чтобы я, не дай бог, не выявила ваших проблем...
Оскорбления ее оборвались, когда она заметила в его глазах опасный огонек — это была не злость, а распутная похоть. Она опустила глаза и поняла, что, пока они разговаривали, напряжение в его брюках только возросло.
— Господи, — выпалила она, — так вам это нравится? Вы сами хотите, чтобы я оскорбляла вас?
Дивейн издал какой-то сдавленный вздох, как будто она разоблачила его.
Внезапно Элиза оказалась лицом к лицу с опасной дилеммой: если она сдастся, он этим просто воспользуется, но если будет сопротивляться, то лишь доставит ему радость. «Просто замечательно, ну и выбор, черт побери», — подумала она.
Нет, мама воспитала ее далеко не застенчивой скромницей, а перед этим извращенцем-англичанином Элиза должна будет защитить честь и достоинство Новой Зеландии и всех ее женщин — ни одна из которых особой кротостью не отличалась. Жертвой она не будет, как не станет и потакать больным фантазиям своего противника. Ни один мужчина не возьмет над ней верх.
Дивейн, должно быть, уловил это изменение в ее взгляде. Он поднял второй ее пистолет с поунэму и принялся его внимательно разглядывать.
И даже в этот момент Элиза с трепетом относилась к своему вооружению. Будь она проклята, если ей придется принять пулю из собственного пистолета.
Рука ее тюремщика крепче сжала рукоятку.
— Я не сомневаюсь, что если вы дотянетесь до любой из этих хитрых штуковин, вы моментально отправите меня на тот свет. Именно поэтому, чтобы добраться до них, вам придется пройти мимо меня.
Утренняя охота показала, что Дивейн был отличным стрелком. Ей никогда не преодолеть этого расстояния с тем, чтобы Дивейн не успел ее остановить. Еще бы пару шагов — и шансы бы ее возросли. Три шага — и он уже никуда не денется.
Свободной рукой он потянулся к подносу и взял оттуда пару наручников. Он бросил их ей под ноги, и они тихо звякнули о камень.
— Небольшая страховка. — Ключи он сунул себе в карман. — Я люблю вызов, но не в такой степени. Человек должен учиться защищать себя.
Элиза в глубокой задумчивости посмотрела на оковы у своих ног. Затем подняла голову.
— Знаете, леди все-таки предпочитают бриллианты...
Это показалось ему забавным.
— А вы разве леди? — Он слегка опустил дуло пистолета. — Я мог бы сейчас выстрелить вам в живот. Это мучительная смерть, но зато медленная, и вы проживете достаточно долго, чтобы насладиться моим вниманием.
Дивейн вполне был способен на такое. Судя по тому, что она о нем знала, кровь была еще одним пунктом в длинном списке его извращенных склонностей.
Чтобы выиграть время, Элиза подняла наручники и защелкнула их на своих запястьях, как он велел ей. Она быстро пробежала в памяти то, чему учила ее Кейт, различные сценарии, которые они с ней прорабатывали. Кейт была старше, у нее были аккуратно завитые волосы, и она научила Элизу трем способам, как вывести мужчину из строя со связанными руками. Ни одна из ситуаций, которые они отрабатывали дома, не была похожа на нынешнюю. Краем глаза Элиза взглянула на табуретку. Маловероятно, что он позволит ей подойти к ней достаточно близко.
Дивейн, увидев ее в наручниках, не стал больше терять времени и молча скользнул через камеру, словно сова, пикирующая на полевую мышь. Дулом пистолета с рукояткой из поунэму он приподнял ее подбородок, заставив смотреть себе в глаза. Холодный поцелуй собственного пистолета Элизы был далеко не самым приятным ощущением.