– Идем, – сказал Кадиш. – Поторапливайся, уже светает.
Пато не ответил. Так и лежал, съежившись, а Кадиш, снова вооружившись молотком, стал изучать нанесенный надгробию ущерб. Провел несколько раз зубилом туда-обратно. И вдруг ощутил, что лезвие стало липким.
Кадиш перевернул сына – тот не сопротивлялся. Дал отцу взять свои все еще сведенные вместе руки. Позволил раскрыть левую, стиснувшую правую, – та свернулась, как улитка. Кадиш не без усилия разжал скользкую ладонь. Рука была залита кровью, мелькнула белая кость.
На длинном и плоском осколке мрамора, уже впечатавшемся в землю, Кадиш нашел то, что искал. На осколке лежал кончик пальца, еще недавно замечательного пальца Пато. Кадиш схватил его и зажал в руке, словно это было единственное свидетельство того, что он натворил.
Одной рукой Кадиш поднял Пато на ноги, в другой, на которой висела сумка с тяжелым инструментом, держал страшную находку.
– Едем в больницу, – сказал он. – Там тебя залатают.
Они медленно пошли к выходу, Пато баюкал раненую руку. Кадиш и так был в ужасе, но окончательно добило его лицо Пато. Лицо сына, увидевшего страх на лице отца, и причиной страха была не только тревога за сына. Пато знал: Кадиша трясет еще и оттого, что он боится Лилиан.
– Я ей не скажу, – пообещал Пато.
– Не говори, не надо.
– Несчастный случай, – предложил Пато.
Они уже подошли к стене, Кадиш помог Пато перебраться на другую сторону.
По дороге в больницу Кадиш вел машину, крепко сжимая руку с обрубком пальца. А Пато, он был уверен, так же крепко сжимал руку с искалеченным пальцем.
– Господи, – причитал Кадиш. – Господи.
Неужели теперь он до конца жизни будет мучить себя вопросом: что же я натворил?
В комнате ожидания приемного отделения Пато распростерся на нескольких стульях. Кадиш нервно ходил взад и вперед, мял сигарету.
На стуле в ряду напротив элегантная дама, судя по всему из богатого квартала, подбадривала Пато улыбкой. Сестра дала Пато полотенце – обмотать раненый кулак. Он то посматривал на даму, то прижимал лицо к полотенцу, щеки его были в пятнах крови.
Нога женщины лежала на коленях молодого человека. Кадиш не мог определить, кто он – юный кавалер или взрослый сын. Что привело женщину сюда, было ясно: из стопы торчала здоровенная щепка. Рана женщины, как и она сама, выглядела вполне изящно: все на месте, просто из ноги наконечником стрелы выглядывает щепка.
Наконец появился доктор, в первую очередь он занялся дамой. Сунул стетоскоп в карман халата, наклонился над стопой, покоившейся на коленях ее спутника. Выпрямился, снова повесил на шею стетоскоп.
– Вытягивать нельзя, – объявил он. – Потянешь как следует, дерево расщепится. Думаю, разрежем стопу снизу. – Одной рукой над другой он изобразил движение ножа. – Распилим у подошвы, и щепка выйдет целиком.
Привезли кресло-каталку. Дама села в него, улыбнулась Пато, и он, к радости Кадиша, ответил ей подобием улыбки.
– Никогда не ходи по пристани босиком, – сказала она. – У воды нельзя бегать даже в обуви.
Вот такой совет от постороннего человека – и санитар укатил даму прочь. Кадишу понравилось, как она говорила с Пато. Конкретный совет – возразить тут нечего. А как легко она подобрала ключ к его сыну! Кадишу бы так! Запросто поделиться житейской мудростью у Кадиша не получалось.
К Пато подошел доктор. Кадиш стоял рядом, вытянув вперед сжатый кулак, готовый предъявить кусочек сына.
Доктор потянул за полотенце. По-докторски пробурчал «понятно» и что-то забормотал в руку Пато, будто разговаривал с раной. Потом туго замотал ее полотенцем.
– Сегодня сплошь пальцы – рук и ног. Кажется, с чего бы им так группироваться, а вот поди ж ты. Один день – сплошные травмы живота. Другой – всем глаза колют.
Доктор помог Пато подняться, увидел, что он крепко стоит на ногах, и отпустил.
Кадиш решил, что его час настал. Он раскрыл кулак – посреди обагренной кровью ладони лежал маленький кончик пальца. Сейчас он выглядел не так ужасно, как на кладбище. Кадишу вдруг показалось, что это – отросток его самого, все в мире осталось на своих местах, древние законы продолжают действовать. У отцов рождаются сыновья, рождаются из ребер и рук, из того, чем делятся с детьми их родители.
– Что это? – доктор нагнулся, посмотрел на ладонь Кадиша. Любопытствуя, взял кончик пальца, со всех сторон его оглядел. – Мне это не пригодится, – констатировал доктор. И без церемоний кинул частичку плоти Пато в пепельницу, где та упала на песок. – Сейчас я парня подштопаю. Всех дел на несколько минут.