География местности также, несомненно, поощряла великосветское кучкование близкородственных особей. Территория щедро нарезанных дачных участков располагается между шоссе и заливом и ограничена с севера пристанью, а с юга — лодочными сараями. Все прочее побережье острова было еще в эпоху изначального его заселения зарезервировано губернским правлением «для нужд экспансии близлежащих поселений городского типа», что некоторыми наивными рыбаками и крестьянами было воспринято как чрезмерная дальновидность — ближайший город лежал в трех милях от острова на материке и никаких признаков приближения к нему не обнаруживал.
Сигне и Магнус приглашали нас к двум часам, но и в пять минут третьего мы все еще никак не могли тронуться в путь. Сначала заупрямился Министр — ему вдруг, прежде чем отправиться в гости, вздумалось искупаться. Потом, естественно, он потерял свои часы. На помощь ему кинулась целая армия детей, и, когда часы, наконец, обнаружили (они лежали в купальных тапочках моей сестры) и мы уже дошли до дровяного сарая, неожиданно выяснилось, что волосы у Министра в ужасном беспорядке, и его послали назад, чтобы он привел себя в порядок и заодно взял с собой расческу.
— Как только он работает в своем министерстве! — вздохнула его супруга, но во взгляде ее я прочитал неослабевающее желание продолжить тиражирование Министра во все новых миниатюрных, пусть и слегка неряшливых, копиях.
Когда супружеская чета воссоединилась, мы двинулись к шоссе. Шум детской колонии позади слышался все слабее, и Министр весьма неглупо заметил, что одно из преимуществ отца четырнадцати детей как раз и состоит в том, что даже самые закадычные друзья не рискуют приглашать его в гости вместе с детьми.
Через несколько минут ходьбы мы вышли на Тайную тропу. Тайная тропа — это тропинка, вьющаяся между сухими колючими лапами сосен и замшелыми каменными глыбами. Она пересекает территорию всех дачных участков, не встречая на своем пути ни заборов, ни других возведенных человеком препятствий. Возможно, именно Тайная тропа более всего остального способствовала тесному общению дачевладельцев. Чтобы посетить соседа или соседа своего соседа, совсем не нужно пользоваться пыльным и унылым шоссе, долго добираясь до него по тропинке. И можно не нарушать покой соседей, которые вас в данный момент не интересуют, и не ломиться через их участки: пусть себе спокойно возделывают грядки или загорают на лужайках. Все, что вам нужно, — это Тайная тропа. Откуда взялось ее название, мне неизвестно. Может быть, ее назвали так в эпоху младенчества нашего века, когда поселившиеся здесь хозяева строго-настрого запрещали своим отпрыскам посещать соседей без спросу. Сейчас в Тайной тропе не осталось ничего тайного, если вообще когда-либо было, и тогдашние дети или, возможно, дети этих детей свободно попирают ее теперь своими крепкими ногами государственных служащих, направляясь к какому-нибудь престарелому товарищу детских игр, чтобы выпить с ним пивка, или угоститься чашечкой кофе в кругу его семьи, или чтобы вернуть садовые ножницы.
— Алло! Погодите! Будьте так добры!.. Подождите меня!
Мы благополучно миновали владения Министра и дошли до перекрестка, где Тайная тропа пересекает дорожку, идущую от соседней виллы к шоссе, когда услышали раздавшиеся слева нервные восклицания. Нечто серое и неопределенных очертаний, взмахивая на бегу крыльями, катилось к нам меж стволами деревьев.
Это была наша ближайшая соседка Барбру Бюлинд.
Задыхаясь, она спешила от своей развалюхи-дачи, унаследованной от матери: она опаздывала на добрых полчаса, с той разницей, что переживала из-за этого гораздо больше, чем мы. Прежде чем поздороваться, я спешно вспомнил: фрекен Бюлинд работала учительницей, хотя в последний раз, когда я ее видел, она не ходила на службу, находясь в длительном отпуске, предоставленном ей для написания какой-то научной работы. Когда она, вконец запыхавшись, добежала до нас, я еще раз убедился: женщина эта не распадается на составные части только благодаря своему серому костюму — вечному спутнику ее жизни. Наверное, в свое время, когда она впервые надела его, кто-то похвалил ее стиль и строгий вкус: с тех пор, понимая, что не обладает ни тем, ни другим, она отчаянно держалась за однажды одобренное и понравившееся. Правда, нужно признать, серый костюм вполне соответствовал ее облику в целом — ее угловатой фигуре, крашенным в рыжий цвет вялым волосам и бледному лицу, все характерные черты которого — за исключением нескольких прыщиков вокруг рта — были безжалостно затерты макияжной кистью.