— О, лазером по глазам меня ещё в детстве полоснули. Семён Денисов? Выходит вы полковник Денисов, мой командир?
Семён сел в кресло, стоящее напротив испанки, одетой в больничную пижаму и ответил:
— Полковником и твоим командиром, Алисия, я стану тогда, когда ты покинешь эту операционную и станешь магнусом, ну, а пока что я твой доктор, а ты моя пациентка.
Женщина быстро доела клубнику, послала телекинезом по воздуху пустую тарелку с ложкой на столик и снимая с лица чёрную шелковую ленту сказала:
— Хорошо, доктор, вот только с командой ложись вам придётся мне помочь. У меня парализованы ноги.
— Ничего страшного, Алисия. — Спокойным голосом сказал Семён — Тогда снимай с себя пижаму. Операция будет немного более глубокой, чем я ожидал этого с самого начала. Надеюсь мне не нужно говорить тебе, что отсюда ты выйдешь уже сама?
Алисия улыбнулась и быстро сняла с себя сначала пижаму из вискозы, а затем камуфляжную майку, обнажив свои маленькие, аккуратные груди с девственно розовыми сосками. Похоже, что и калекой она стала чуть ли не в детстве. Скорее всё-таки поняв, о чём он подумал, а не прочитав мысли Семёна, женщина с весёлой улыбкой призналась ему:
— Командир, перелом позвоночника у меня случился через пять минут после того, как пилот вертолёта сжег мне лазером глаза, так что в Сибирь меня привезли уже почти калекой и если бы я не могла левитировать, то никогда не стала бы артиллерийским наводчиком. Но из-за этого я так и не смогла найти себе любовника. В нашем полку дальнобойной артиллерии ко мне все относились, как к парню.
При этих словах Семён вернул себе обычное зрение, посмотрел на Алисию, а это была хотя и слишком миниатюрная для него, но очень красивая девушка, и сказал:
— Ничего, это дело наживное, Алисия. Как говорится, дурное дело не хитрое. Тем более, что кавалеров у нас тут, хоть пруд пруди. Кстати, мучача, как я успел это заметить, ладошки у тебя довольно мозолистые. Похоже, что ты частенько качаешься на тренажере. Если хочешь, я могу немного увеличить твою мышечную массу, это не составит для меня особого труда.
Разговаривая с Алисией, Семён телекинезом мягко поднял девушку в воздух перевернул её в горизонтальное положение и, распрямив ей ноги, положил на кушетку. Та ответила:
— Это было бы неплохо, командир. В детстве я очень любила заниматься спортивной гимнастикой и даже выступала на соревнованиях, пока мои родители не поняли, что им нужно немедленно бежать из Испании в Сибирь.
Семён телекинезом подкатил к себе столик, на котором стояло несколько дюжин фляжек со спецпитанием и сказал:
— Ну, тогда я построю тебе такое тело, что в ближайшие год, два ты сможешь забыть о тренажерах. Да, совсем забыл тебя спросить, Алисия, ты годишься в целители или нет?
Девушка вздохнула и ответила:
— Вообще-то по группе крови гожусь, командир, но мне сказали, что я не вышла ростом и мне будет трудно лечить тех людей, которые будут намного больше меня ростом.
Улыбнувшись, Семён сказал:
— Ну, допустим, больные тоже бывают разные. Большие пусть идут к большим целителям, а маленькие к маленьким и в конце концов есть ведь ещё и дети. Ты сама-то хочешь стать целителем, Алисия, чтобы отдавать людям себя по немножко и затем, восстановив силы, снова и снова лечить их, пока на всей планете не останется ни одного больного. К тому же я не сказал бы, что эта работа относится к числу не самых приятных.
— Конечно хочу! — Громко воскликнула Алисия — Это каким же нужно быть ублюдком, чтобы не хотеть этого? Командир, если ты сделаешь меня целительницей, этот день будет для меня самым счастливым в жизни.
Семён улыбнулся и выпуская из своего мощного торса пуповину сказал испанке весёлым голосом:
— Тогда, Алисия, я оставлю в твоём теле небольшой кусочек своего главного инструмента. Знаешь, мучача, если у тебя уже сейчас так хорошо развито рентгеновское зрение, то ты всё равно стала бы целителем, вот только далеко не все болезни и травмы ты могла бы исцелить без вот этой штуки. — Полковник Денисов указал пальцем на толстенный катетер, который он уже вытащил из своей груди — Зато с ней ты сможешь творить самые настоящие чудеса. После того, как всё закончится, немедленно доложи начальнику госпиталя о том, что ты получила от меня в дар. Дня три тебе придётся выращивать в себе пуповину, а затем походишь ещё несколько дней на лекции по медицине и как только сможешь лечить людей, приступишь к работе в госпитале. Только не волнуйся, это ненадолго, Алисия. Уже довольно скоро мы начнём готовиться к войне с этими ублюдками, которые тебя, испанку, загнали в нашу холодную Сибирь.
Алисия, в тело которой уже вошла пуповина, сказала:
— Командир, мне нравится Сибирь. Я хочу остаться в ней навсегда, ведь здесь живут все мои друзья и подруги.
Через три с половиной часа Алисия самостоятельно встала с кушетки, быстро оделась и поцеловав Семёна в щёку вышла из операционной. Походка её была немного ходульной, но только потому, что она поднялась с кушетки слишком быстро, ведь Алисия видела сквозь стену, что в коридоре сидел на кушетке следующий пациент доктора Денисова. Из операционной она сразу же направилась в кабинет главного врача госпиталя и там доложила ему, что майор Алисия Каррера готова приступить к несению службы в стенах госпиталя. Тот немедленно вызвал своего помощника и приказал разместить нового целителя, но отправить её сначала вне очереди к одному из тех магнусов, кто имел кровь преображения, а затем на курсы подготовки целителей, но первым делом всё-таки отвести в столовую и накормить.
Ну, а Семён стал знакомиться со следующим своим пациентом. Этот рослый чернокожий парень хотя и мог видеть, да, и позвоночник у него был невредим, ходить не мог без костылей по той причине, что однажды попал под фосфорную бомбёжку и ему так сожгло ноги, что от мышц после операции осталось меньше половины. Хорошо, что хоть кости уцелели. Зато капитан Жан-Поль Лефевр был, как он сам сказал это про себя, глазастым телепатом и его даже не нужно было таскать за линию обороны. Он и сидя в бункере прекрасно всё видел и мог корректировать огонь сразу пяти артиллерийских полков. Этот случай был потяжелее и полковнику Денисову пришлось повозиться Жан-Полем четыре с лишним часа, прежде чем тот смог встать, ощупать свои ноги и задумчиво сказать:
— Полковник, вы заставили меня вновь поверить в Бога.
Семён, посмотрев на него исподлобья, показал французу свой пудовый кулак и сказал:
— Поговори мне, Горелый. Шагом марш отсюда и чтобы я больше не слышал, что Бог кого-то и куда-то послал.
Жан-Поль тут же замахал руками и воскликнул:
— Товарищ полковник, вы неправильно меня поняли! Я хотел сказать, что если вы смогли обрести такой дар, то значит Бог действительно есть. Я же не сказал, что вы посланник божий.
— А, ну тогда ладно, Жан-Поль. — Улыбаясь сказал Семён — А то меня уже стало доставать, что некоторые отсталые типы пытаются всё списать на Бога. Кое-что мы и без него делаем.
После этого Семён провёл ещё два исцеления попроще и был готов заняться пятым, как к нему в операционную зашел Хазрет Завгаев и взволнованным голосом сказал:
— Командир, наш клиент собирается послезавтра отправиться на смотрины.
— Ну, и что с того? — Удивлённо спросил Семён — Послезавтра не сегодня.
Полковник Завгаев возмущённо зашипел:
— Как что с того? Ты мне тут дурака не включай, к операции нужно срочно готовиться! Поэтому немедленно сворачивай своё целительство и быстро отправляйся домой, спать. Завтра утром подъём в шесть ноль-ноль и чтобы уже в семь был в штабе. Я смотрю, Семён, ты забыл, что такое фронт и боевые рейды в тыл врага. Пора мне и тебе начать мозги вправлять.
Полковник Денисов не стал спорить со своим начальником штаба, им, начальникам штабов, всегда виднее, поднялся из кресла, снял с себя белый халат и быстро оделся по-уставному. Домой он вернулся в половине одиннадцатого и это считалось очень рано. Лариса ещё не вернулась с работы и он, поужинав вместе с Минькой, которого ещё нужно было как-то отговорить от участия в операции, отправился спать. Наутро в штабе корпуса с первых же минут разразилась самая настоящая словесная баталия. Минька с пеной у рта доказывал всем, что он обязательно должен лететь на остров Элсмир. Все остальные доказывали ему, что это будет просто глупостью и непростительным риском. Выслушав последним полковника Завгаева, он спросил его: