Душу капитана от этих видений так и захлестнуло радостью, ведь это прямо говорило о том, что Минька стал входить в полную силу. Ну, что же, значит атлантийцам недолго осталось властвовать на планете и теперь им придётся столкнуться с такой силой, против которой будут бессильны вся их военная мощь.
От таких мыслей капитан Денисов, который в те часы, когда Минька спал, был обычно угрюм и мрачен (а с чего бы ему было веселиться в этой бетонной норе?), сразу же повеселел, плотно позавтракал и чтобы немного поощрить юного пси-кинетика даже тяпнул пару рюмочек отличного французского коньяка. Это привело к тому, что уже минут через пять Минькины экзерсисы стали ощутимо энергичнее и бодрее. Ну, а сам капитан отправился на командный пост и принялся просматривать телевизионные каналы. Атлантийцы, завоевав всю планету, жили, можно сказать, припеваючи, чувствуя себя, как минимум римскими патрициями.
Семён уже довольно смутно помнил двадцатые годы, когда он уже был курсантом военного училища, ещё хуже он помнил десятые годы этого чокнутого века, – годы мирной жизни жирным, чёрным крестом перечеркнула война посреди своей собственной страны, а он воевал более пяти лет, прежде чем отправился в Красноярск. Он родился одна тысяча девятьсот девяносто восьмом году и в январе ему должно было стукнуть сорок пять лет и потому в принципе помнил предвоенные годы. Надо сказать вполне счастливые. Страна, стряхнув с себя оцепенение конца двадцатого и начала двадцать первого века, всё увереннее и увереннее вставала на ноги и казалось, что она прошла через перелом, выправилась и теперь уверенной поступью шла вперёд. Семён в принципе помнил предвоенные годы, он просто не хотел их вспоминать и прежде всего потому, что они были пропитаны ядом клеветы, лжи, всяческими гнусными инсинуациями и откровенной подлостью и главным смыслом всего этого было одно единственное, – какой бы не была его страна, слабой, убогой, подловатой и завистливой, как до его рождения, с ворами во главе, или сильной, богатой, щедрой и великодушной, правители которой наконец опомнились и стали обращать внимание на свой собственный народ, – для Запада она всегда была плохой.
В середине двадцатых годов, когда Россия доказала всему миру, что она стала входить в полную силу и была вполне сравнима с Советским Союзом, в стране уже не было никакого низкопоклонства перед западом, это перестало быть модным. Зато у очень многих людей, прежде всего относящихся к элите, осталась мода всячески ругать свою страну и её руководителей под маркой любви к своей стране. Слово родина эти господа употребляли крайне редко, заменяя его выражением моя страна, словно она действительно им принадлежала. Ну, а Запад, переманив в своё время на свою сторону прежних прихлебателей Советского Союза и несколько странных географических образований, ставших независимыми государствами, делал всё, чтобы превратить их во врагов России и делал это весьма успешно. Даже получив как следует в рыло, они не прекращали биться в истерике и брызгать слюной, хотя и кормились в основном за счёт своего могучего, продолжающего уверенно набирать силу, соседа.
Ладно бы на Россию лили потоки грязи все эти географические микробы, вошедшие в НАТО, не так были страшны ей и истерические взвизгивания, доносившиеся из стран Евросоюза, на всё это можно было наплевать, но что бы не сделало руководство страны, всё тут же подвергалось критике со стороны своей собственной интеллигенции и прочих околополитических деятелей, считающих себя записными либералами и всё это звучало в эфире и печаталось на страницах газет. Что бы не передавали по главным телевизионным каналам, называемым прокремлёвскими, всё это тут же как минимум подвергалось сомнению, но гораздо чаще называлось ложью. Зато откровенная ложь с другой стороны превозносилась не только как правда, но и как истина в последней инстанции и на фоне всего этого одна за другой проводились международные военные операции под эгидой НАТО в Азии, Африке и Южной Америке.
НАТО в конце двадцатых годов, казалось боялось даже смотреть на Россию, успешно перевооружавшую свою армию, но вот только это перевооружение шло не под звуки патриотических маршей, сопровождаемых видеорядом, показывающим крепнущую мощь вооруженных сил страны, а под бесконечные телешоу, маразматические сериалы, оглушительный грохот попсы, звучащей по радио и идиотский смех, вызванный тупыми шутками юмористов. Страна веселилась, как никогда раньше и под шум этого веселья новый президент, избранный в две тысячи шестнадцатом году, в апреле две тысячи девятнадцатого года взял и в одночасье слил страну Западу тотчас, как только выяснилось, что в мире появились новые источники дешевой электроэнергии, кстати изобретённые в России, но неизвестно как оказавшиеся в руках американских корпораций, и ещё более дешевое синтетическое топливо, добываемое прямо из сточных вод, которое сделало ненужным добычу угля, нефти и газа, что вызвало шок во всём мире и якобы открывало новые перспективы.
Семён прекрасно понимал, что это был большой удар по всем тем странам, которые только за счёт этого и жили, вот только ему было совсем непонятно, зачем нужно было это делать, ведь Россия к тому времени уже перестала быть сырьевым придатком Запада. Понимали это и региональные руководители, которые немедленно собрались в Казани и просто отделились от Москвы, решившей пойти на широкую интеграцию с США, Евросоюзом и Японо-Корейским альянсом. Правда, Москва смогла увлечь за собой Дальний Восток, а Северный Кавказ просто оптом сдала Турции.