Я встал за дерево и сильно дернул растяжку. Но… взрыва не было и вокруг стояла предрассветная тишина.
Матерясь от очередной пакости, я метр за метром перебрал всю металлическую проволоку пока не нащупал на другом ее конце боевую чеку взрывателя.
Тут же меня прошиб холодный пот. Оставлять мину с несработавшим детонатором и тем более на таком открытом месте было нельзя. Днем ее обнаружат и сюда понаедут западные и «наши» журналисты, которые сразу же начнут вопить о коварстве и вероломстве Российской армии, продолжающей в период перемирия вести тайные боевые действия против мирного чеченского населения. Более того, именно по этой дороге ежедневно в Грозный приезжала делегация чеченских парламентеров. И в этой МОН-ке они могли увидеть стремление России любым способом сорвать мирные переговоры…
Все это я отлично понимал… Но тут же вспоминались и строчки из инструкции по минно-подрывной подготовке, которые категорически запрещали разминировать или обезвреживать какие-либо неразорвавшиеся либо несработавшие фугасы, мины и боеприпасы. Их можно было только уничтожать при помощи накладного заряда из тротиловой шашки и огнепроводного шнура, которых у меня сейчас не было…
Отсутствовала у меня и кошка, чтобы сдернуть мину с дерева.
Но нужно было действовать и притом быстро и немедленно. По моей команде группа пробежала метров сто по грунтовой дороге и засела в кустах. Там я взял винторез с ночным прицелом и нагрудник с магазинами, оставив взамен свой автомат и снаряжение.
Через несколько минут я вместе с заместителем командира группы Шумаковым вернулись на злополучный перекресток. Я приказал разведчику залечь за бугорком на углу кладбища, а сам направился вперед…
Я медленно подошел к мине, которая все-также висела на кронштейне. Верхняя часть взрывателя отсутствовала. Вытянутый цилиндрик с металлоэлементом и двумя отверстиями для боевой и предохранительной чек отлетел в сторону после того, как растяжкой была выдернута Р-образная боевая чека. Сейчас к минному детонатору была прикручена только нижняя утолщенная трубка взрывателя, внутри которой ударник под действием боевой пружины несколько минут назад ударил по капсюлю минного детонатора МД-5. И сейчас только один Бог знает, какие именно процессы происходят внутри легкоинициируемой смеси нескольких типов ВВ.
Нельзя было предугадать, как именно поведет себя мина через пять или десять минут. МОНка могла вообще не взорваться, но с такой же долей вероятности она могла сдетонировать от легкого прикосновения.
Тяжело вздохнув, я повернул обратно и остановился в нескольких метрах от укрытия Шумакова. Приказав ему сильно не высовываться, я еще раз посмотрел на его бугорок, лег на асфальт и включил ночной прицел.
Я находился сбоку от мины и дерева. С моей позиции очень хорошо просматривался крайний клен. Слева от ствола в небольшом темном пятнышке можно было скорее угадать висящую мину, чем увидеть ее четкие очертания. Кронштейна же не было видно абсолютно, но именно он и был мне нужен более всего…
Я передернул затвор, досылая бронебойный патрон в патронник, и прильнул к прицелу. Осторожно подвел светящийся треугольник к месту предполагаемого нахождения кронштейна и плавно нажал на курок. Раздался щелчок затвора и пуля унеслась в лесопосадку, так ничего и не задев на нужном дереве.
"Чуточку повыше надо… Вот так… " — я выстрелил еще раз, но и вторая пуля прошла мимо, вызвав легкий шум в лесной чаще.
Я оторвался от окуляра и посмотрел на мину и дерево невооруженным взглядом. Затем я вновь загнал треугольник прицела в пространство между МОНкой и стволом, после чего поднял его сантиметров на десять. Стиснув зубы и затаив дыхание, я нажал на спуск и услышал, как пуля отрикошетила от ствола и с громким жужжанием унеслась прочь.
Увеличив яркость в ночном прицеле, я опять стал выпускать пулю за пулей, которые или проносились мимо цели, или с глухим чмоканьем вонзались в твердую древесину. Иногда они лишь слегка чиркали по стволу и только последняя бронебойная пуля наконец-то попала в кронштейн.
Я услыхал металлический лязг и характерный резкий визг рикошета.
"Из десяти попал только один… Слабовато… Хотя стрелять приходится почти вслепую. Сейчас рассветет и прицел нужно будет выключить, чтоб не сгорел. А для стрельбы с ПСО-1-1 нужно будет дождаться, когда окончательно станет светло. Но тогда по дороге мирняк повалит. Конечно, можно подойти еще ближе и попробовать с открытым прицелом… Да ну ее нафиг! Слишком опасно. "-лихорадочно думал я, отсоединив пустой первый и примкнув к винтовке второй полный магазин.
Теперь я значительно реже промахивался и пули все чаще попадали в ствол дерева, а три из них даже издали резкий звук попадания в металл.
Я присоединил уже третий магазин и израсходовал более половины патронов, когда после очередного выстрела услыхал, как на землю упал какой-то тяжелый предмет. За этим глухим ударом последовала тишина раннего утра. Если это упала МОНка, то она почему-то опять не сдетонировала…
В прицеле уже не наблюдалось темное пятнышко мины, висящей на дереве. Я выключил прицел и сзади послышался голос Шумакова:
— Товарищ лейтенант, мина упала.
— Вижу… Может шарахнет сама по себе, сказал я, отходя назад к старшему разведчику.
Но упрямый минный детонатор никак не хотел самоинициироваться, а потому мина не проявляла абсолютно никакого желания к суициду.
Выждав пять минут, я оставил оружие Шумакову, а сам осторожно пошел к своенравному боеприпасу…
МОНка спокойно лежала под деревом на слое из прошлогодней травы и листьев. Я внимательно оглядел ее со всех сторон и озадаченно по-крестьянски поскреб затылок.
"Что же с ней делать? Оставить на месте — так днем на солнце нагреется детонатор и произойдет самопроизвольный подрыв… Можно ногой отпихнуть ее за дорогу — так она от удара вдруг сдетонирует… Длинных палок нет… Придется… "