Меланхолия его не проходила.
— Я ставлю на карту счастье всей моей жизни, — сказала ему однажды Минна, — но меланхолия, в которой вы пребываете, может помешать моим планам.
Альфред не понял, что она хотела этим сказать, но был вне себя от восторга, когда после полудня Минна заявила ему:
— Повезите меня в Торре дель Греко.
Ей показалось, что она угадала причину грусти Альфреда, хотя с тех пор, как она всецело принадлежала ему, он был безмерно счастлив. Поглощенная своей любовью, Минна забыла все былые страхи. «Приди завтра смерть, даже тысяча смертей, — говорила она себе, — это не будет слишком дорогой ценой за то блаженство, которое я испытала с того дня, как Альфред дрался на дуэли с графом».
Она находила неиссякаемое удовольствие в том, чтобы делать все, что хотелось Альфреду. Опьяненная счастьем, она имела неосторожность не скрывать тех мыслей, которые составляли сущность ее характера. Пути, которыми она искала счастье, должны были не только казаться необычными банальному уму, но даже возмущать его. До сих пор она стремилась щадить в г-не де Ларсе то, что она называла «французскими предрассудками»; она старалась объяснить разницей национальных характеров те черты Альфреда, которыми не могла восхищаться; в этом отношении Минна чувствовала все слабые стороны того серьезного воспитания, которое дал ей отец, — это воспитание легко могло сделать ее невыносимой.
В своем упоении она имела неосторожность думать вслух в присутствии Альфреда. Счастливы те, кто дойдя до такой грани любви, вызывают в том, кого любят, жалость, а не зависть. Минна находилась все время в таком восторженном состоянии, ее возлюбленный до такой степени казался ей образцом всего, что есть на свете благородного, прекрасного, милого, приятного, что если бы даже она и хотела, она не могла бы утаить от него ни одной своей мысли. Умалчивать дальше о роковой интриге, которая привела к событиям той ночи в Эксе, было свыше ее сил.
С той минуты, как чувственное опьянение лишило Минну возможности что-либо скрывать от г-на де Ларсе, ее редкие достоинства обернулись против нее же самой. Минна посмеивалась над его меланхолией. Любовь, которую он внушал ей, вскоре достигла последней степени безумия. «Как глупо, что я тревожусь! — говорила она себе. — Я просто люблю сильнее, чем он. Что за безумие мучить себя тем, что неизменно сопутствует величайшему на земле блаженству? К несчастью, у меня более беспокойный характер, чем у него; и, наконец, — боже праведный! — добавила она со вздохом (ибо раскаяние часто отравляло ее счастье с тех пор, как оно достигло вершины), — я сознаю свою вину: ночь в Эксе тяжким бременем лежит у меня на душе».
Минна привыкла к мысли, что Альфред по своей натуре любит ее менее страстно, чем она его. «Но будь он еще менее нежен, — думала она, — все равно моя судьба — обожать его. Счастье мое, что он не бесчестный человек. Я чувствую, что способна была бы на преступление, если бы он захотел увлечь меня на этот путь».
Однажды, несмотря на все свои иллюзии, Минна была поражена мрачным беспокойством, томившим Альфреда. Уже давно он решил предоставить доходы со всего своего состояния г-же де Ларсе, стать протестантом и жениться на Минне. В этот день князь С. давал бал, взбудораживший весь Неаполь. Они, разумеется, не были приглашены. Минна подумала, что ее возлюбленный жалеет о радостях и блеске, связанных с богатством; она настойчиво стала просить его немедленно уехать с ней в Кенигсберг. Альфред опустил глаза и молчал. Наконец он поднял их, но взор его выражал не любовь, а тягостное сомнение. Минна была поражена.
— Скажите мне одно, Минна. В ту ночь, когда я застал графа де Рюпера у моей жены, знали ли вы о намерениях графа? Словом, были ли вы с ним в заговоре?
— Да, — твердо ответила Минна. — Госпожа де Ларсе и не помышляла о графе. Я считала, что вы принадлежите мне, потому что я любила вас; оба анонимных письма написаны мною.
— Это подло, — холодно сказал Альфред. — Все иллюзии кончились, я возвращаюсь к жене; мне жаль вас, я не люблю вас больше.
В голосе его слышалось уязвленное самолюбие. Он вышел. «Вот каким испытаниям подвергаются сильные души. Но у них есть выход», — думала Минна, подходя к окну и следя глазами за своим возлюбленным до поворота улицы.
Когда он исчез из виду, она вошла в его комнату и покончила с собой выстрелом из пистолета в сердце.
Была ли ее жизнь построена на ложном расчете? Счастье ее длилось восемь месяцев. Это была душа слишком страстная, чтобы удовлетвориться действительностью.
Примечания
Повесть не доработана. Стендаль начал писать ее в декабре 1829 года. Работа продолжалась до 7 января 1830 года. С 7 по 15 января Стендаль правил рукопись. Он перечел ее в 1832 году, а в 1836 году внес некоторые изменения. Напечатана впервые в «Revue des Deux Mondes» от 1 августа 1853 года, а в следующем году перепечатана в сборнике «Romans et nouvelles».