Флорентиец оглянулся по сторонам: только редкие прохожие быстро скользили вверх по улице, держась направления к главной городской площади. На противоположной стороне лавочник проверял крепость засовов на окнах, а его жена, закутанная в тёплый платок, сливала из ведра нечистоты в желоб посереди мостовой. Тёмные струйки быстро сбежали по камням и впитались в зловонную кучу лошадиного навоза, оставленную еще с утра.
Чуть дальше хозяин маленького питейного заведения зажег лампады и встречал у входа двух моряков, нараспев предлагая отменное пиво, привезённое от «самого императора ромеев». Те посмеялись, но зашли.
Дом Флотти молчал. Джованни еще раз окинул его внимательным взглядом и тронул коня.
Рабочий день в заведении Фины Донати только начинался. Выпивку мадам предлагала втридорога, да и не сильно приветствовала шумные компании, поддерживая марку недешевых, но качественных услуг для особых клиентов. Дверь открыл Антуан Марсельский и тут же заключил флорентийца в свои крепкие дружеские объятия.
— Где твои длинные волосы, Турский ангел? — хихикнул он, отлепляясь от расцелованного в обе щеки Джованни, изрядно помяв ему бока. — Ты опять к нам работать? — он хитро прищурился. — О тебе спрашивали, помнишь того мавра? И венецианец еще осенью пару раз заходил, в гости тебя к себе приглашал, даже записку оставил, как его разыскать.
— Нет, денег у меня достаточно! — решительно отмёл крамольные мысли Джованни. — А мавра мне тогда хватило с лихвой. Другие у меня теперь заботы. Мне можно у вас переночевать? А я тебе потом всё расскажу.
— Я тебя сейчас в своей каморке размещу, а коня твоего в соседском дворе определю, — Антуан увлёк его в темноту коридора. — Фине пока ничего не скажем…
— Антуан! — громкий голос вездесущей мадам, спускающейся по лестнице, заставил их обоих вздрогнуть. — Кто там пришел? Почему опять не ведёшь сразу ко мне? — она подслеповато уставилась в темноту, пытаясь разглядеть гостя.
— Сладчайшая моя, — приготовился оправдываться Антуан, но Джованни выступил вперёд в свет лампады:
— Это я, Фина, — тихо произнёс он. — Мы не хотели пока тебя волновать.
— Да, какое беспокойство, мой мальчик! — Фина, улыбаясь, раскрыла свои объятия навстречу флорентийцу. Они обнялись, и Джованни не сомневался, что глаза Фины стали темнее, чем безлунная ночь. — Ты к нам надолго?
— На день и две ночи, потом должен уехать. Я сейчас недалеко от вас живу, в Авиньоне.
— Неужто наш ангелочек долетел до Святого престола? — удивлённо присвистнул Антуан.
— Ага, сплю под боком у самого понтифика, — съязвил Джованни.
— Слышишь, Фина, ангелочек наш теперь с кардиналами спит! — кефаред понял всё на свой лад. — Зачем ему наши морячки? Давай я его на ночлег определю, а завтра мы его подробно расспросим.
— Нет, стой! — мадам быстро оправилась от первого впечатления неожиданной встречи и вернулась к собственным расчетам. — Джованни, милый мой, неужели мы не договоримся? Разве можно от такого отказываться?
— От чего, Фина? — теперь уже удивился флорентиец. — Хочешь опять предложить меня тому, кто больше заплатит?
— Да, — честно ответила мадам. — Я тогда помогла тебе, теперь ты поможешь мне, а потом я тебе опять в чём-то помогу. Так мы и существуем! Пусть ты сейчас и обслуживаешь кардиналов, но старых друзей не забываешь. Вот, приехал!
— Фина, я не сплю с кардиналами! — попытался воззвать к ней Джованни. — Это всё Антуан придумал!
— Но ты же с кем-то встречаешься! — продолжила настаивать мадам. — В Авиньон просто так не попадают. Ты нашел покровителя, красиво одет и от голода не страдаешь. Значит, подработать всегда готов. Зачем тогда в Марсель приехал?
Джованни застонал, понимая, что сейчас не в силах переубедить Фину, которая прекрасно разбиралась не только в стоимости денег, но и в людских отношениях. И свою выгоду упускать не желала. Он вздохнул, внутренне соглашаясь с мадам, ведь, чего таиться, сам не раз подумывал сбежать в Марсель в поисках удовольствия:
— Хорошо, Фина. Ты поможешь мне, я тебе, но я сейчас стараюсь не ради денег. В Марселе есть один дом, там должен ждать меня мой брат Стефан, но я боюсь, что это ловушка, подстроенная для меня. Кто ждёт меня там — брат, мой недруг, инквизиция или ещё кто-то, я не знаю. Если ты мне поможешь, я расплачусь с тобой тем способом, который ты укажешь. Мы договорились?
***
[1] Авиньон, 23 января 1218 г.
========== Глава 10. Ловушка ==========
Луча была разумной и очень преданной своей хозяйке, госпоже Донати, которая присмотрелась когда-то к миловидной девчушке, путешествующей в толпе паломников. Накормила, обогрела и дала работу по дому. Вскоре Луча, наслушавшись рассказов других девушек, живущих в общей спальне, стала завидовать тем, кто спал на мягкой кровати и носил на пальцах кольца, а потом и сама решилась вступить на этот путь, лелея тайную мечту стать постоянной полюбовницей заезжему торговцу, что даст потом работу в своей лавке или приживёт с ней детишек. Бытовали среди обитателей дома Фины и такие рассказы, что некоторые клиенты увозили с собой понравившуюся женщину и делали своей женой в другом городе, где о её происхождении никому не было известно.
Особенно Луче нравилась история об одной девушке, уроженке северных земель, чьи волосы были мягкими, как тонкорунная шерсть, глаза зелёными, как свежая трава, а кожа белая, как молоко, и полюбилась она заезжему венецианцу, и живёт теперь в Венеции, одевается в алые шелка и носит на голове золотые диадемы. И будто видели ее однажды, когда галера ее мужа останавливалась на день в Марселе, и сходила она на берег, устроившись на мягких расшитых подушках носилок, и обнимала двух златокудрых детей, и улыбнулась встретившимся по дороге двум своим бывшим подругам.
Так и Луча всегда улыбалась своим клиентам, молодым и старым, и всегда надеялась, что за их одеждами вдруг воспламенится жарким огнём сердце, воспылает любовью, и станет она единственной радостью в чужих глазах.
Луча честно и долго стучала в запертую дверь дома, которую ей указали, но так никто и не открыл, пока к ней не подошел молодой мужчина в богатой одежде и не спросил, почему такая хорошенькая девушка так сильно пытается попасть в запертый дом.
— Вы знаете господина Флотти? — спросила она, оценивая взглядом приятную наружность незнакомца и стоимость застёжки плаща.
— Конечно! — отозвался прохожий. — Я же живу с ним по соседству! Но он только вчера уехал. А зачем понадобился?
— Особо незачем, — улыбнулась Луча. — А в его доме больше никто не живёт?
— Нет. Только господин Флотти со своей семьёй.
— А комнаты он не сдаёт? — продолжила допытываться Луча.
— А вы ищете комнату? Могу отвести к госпоже Пульче, которая уж точно сдаст комнату.
— Спасибо, — зарделась Луча, подозревая, что мужчина принял ее за ту самую женщину, что ищет в Марселе работу, которой девушка занималась у Фины Донати. — Но я ищу человека, который снимает комнату в доме Флотти.
Мужчина вздохнул и опустил взгляд на ее беспокойные руки, которые девушка сразу же попыталась спрятать за спину:
— Хотел бы я помочь такой прелестной девушке! Но увы! Вас проводить?
Луча кивнула, пряча за скромно опущенными ресницами свою надежду на волшебную встречу. За засахаренного петушка, купленного по дороге и старательно облизываемого языком, рассказала новому своему знакомцу, чье имя так и не узнала, что работает прислужницей в увеселительном доме Донати. Сама никогда не была наедине с мужчиной, но многое знает и о девушках, и о клиентах. Затем, побуждаемая тонкой лестью о своем искусном языке, миленьком носике и притягательных завитушках волос, выбивающихся из-под платка, рассказала о том, что в доме Донати можно найти себе удовольствие на любой вкус: и женщину, и мужчину. Вот, например, бывает у неё наездами один флорентиец, очень дорогая шлюха, на которого делают ставки все богатые ценители такой запретной любви. Ему платят золотом, и доход он Фине приносит за одну ночь, как весь их бордель за несколько месяцев.