Поэтому пока мои мама и сын увлеченно покупали сладости и булочки у доньи Марины, я стояла в ванной комнате перед зеркалом и осторожно, слой за слоем, снимала бинты. Мое новое отражение в зеркале, казалось, возопило от горя сильнее, чем я сама.
Кэти бы наверняка знала, что делать в такой трудный момент. Иногда мне казалось, что я вижу ее в зеркале позади себя. Она как будто прикрывает рану на шее моими густыми волосами и шепчет мне на ухо: «Ну а сейчас самое прекрасное время покурить немного прекрасной гадости».
Именно этим мы и занялись бы сейчас. Пока Серхио бегает между длинными деревянными рядами прилавков с томатной пастой и банками с перцем, а мать увлеченно выслушивает последние сплетни от доньи Марины, мы с Кэти свернули бы толстый косяк и вышли бы на заднюю веранду моего маленького домика в Джермантауне, откуда открывается прекрасный вид на новый променад, построенный здесь совсем недавно. Он находится к северу от центра города и представляет собой огромное пространство, украшенное большим количеством небольших магазинов и уютных ресторанов, которые практически за один год удвоили стоимость моей небольшой собственности. Немного прибалдев от травки, мы быстро забыли бы о моих шрамах, а потом вновь вернулись бы к ним, но уже совсем в другом настроении. Кэти знала, как вести подобные разговоры. Именно так она поступала, когда я порвала отношения с одним белым парнем в Атланте, когда училась в старшем классе, или когда соседские девочки набросились на меня с идиотскими расспросами о том, сколько денег я спрятала в книгах. Да, Кэти знала толк в таких делах. Она могла запросто сказать что-то вроде: «Этот трусливый pendejo,[10] который порезал тебя, уже покойник. А ты жива и будешь еще долго жить. Ты не заслужила эти ужасные шрамы, но ты заслужила право на жизнь». Да, она непременно сказала бы что-то вроде этого своим приятным голосом и обязательно приятное для меня.
Но Кэти не курит травку со мной, а я не вижу ее отражения в зеркале. Она больше никогда не войдет в этот дом. А все потому, что стала жертвой еще одного убийцы шесть, нет… уже почти семь лет назад. Того самого, которого все в округе знали по кличке Сплетник и которому удалось скрыться в неизвестном направлении.
Мой сын Серхио никогда не видел свою тетю, но знает ее по фотографиям, которые висят на стене моей комнаты. А отблеск ее души он замечал в моих глазах во время приступов злости. Может быть, именно поэтому он никогда не спрашивал меня о ней.
И это были все мужчины в моей жизни: два серийных убийцы и наркоторговец в бегах.
Сплетник все еще жив, да еще как жив, если, конечно, верить полицейским сообщениям из Мемфиса. Нефритовая Пирамида покончил с собой, что сделало меня героиней всех последних новостей Нэшвилла. Что же до Текуна Умана, то он благополучно смылся и сейчас находится в бегах.
Мы понятия не имеем, где именно он скрывается. Все сообщения на публичном сайте Администрации по борьбе с распространением наркотиков являются публичными в буквальном смысле слова: слишком общими и неопределенными. Я совсем недавно подключилась к Интернету, но быстро сообразила, что выудить полезную информацию для розыска того или иного человека очень непросто, это стоит немалого труда. Во всяком случае, для того, чтобы обнаружить местонахождение нового, хотя теперь уже знаменитого вожака регионального наркокартеля.
Откровенно говоря, я и с компьютером познакомилась совсем недавно. Примерно за неделю до того, как я сняла с шеи бинты, меня навестили два человека: мой босс лейтенант Патрик Маккейб и Джекоб Каллахен, попросту док, медицинский эксперт, сотрудничающий с нашим отделом по расследованию убийств. Они принесли мне рождественский подарок — черный кожаный чемоданчик, в котором находился тонкий и очень легкий компьютер-ноутбук. Док сразу же расстегнул сумку, вынул оттуда компьютер и положил его мне на колени, прикрытые толстым одеялом.
— Это что, шутка? — удивленно спросила я.
— Ничего подобного, — произнес док с быстрым отрывистым акцентом, что делал его похожим на выходца из аристократического района западного Нэшвилла. — Знаешь, Ромилия, уже давно распространился слух о твоей компьютерной неграмотности, вот мы с Патриком и решили устранить этот недостаток. Более того, мы полны решимости не оставлять тебя наедине с собой в течение всего нынешнего тысячелетия. Ты непременно освоишь Интернет.