Мы не упадем, обещал Целест. Доверяй, мы не упадем.
Он прижался остатками губ к смуглым губам Вербены.
А затем она подтолкнула его обратно к окну, где захлебывалась собственной бесцветной кровью последняя свеча.
— Спасибо, Целест. Но мое время почти закончилось, — она высвободилась из объятий, словно меж пальцев скользнула лунно-светлая речная вода. Целест тупо воззрился на пальцы и на Вербену:
— Постой. Ты про… Магнитов? Черт. Что-нибудь придумаем. Их мало осталось, — он осекся, потому что звучало обвинением, — но… нет. Я не хочу, чтобы тебя призывали. Придумаем другое. Вылечим.
Вербена приложила палец к его рту — там, где спазма-тично подергивался за вскрытой челюстью язык:
— Время. Закончилось, — секунду ее лицо было сплошным страхом, карнавальной маской ужаса. — Я…
Он успел подхватить ее, кукольно улыбающуюся и мертвую.
Последняя свеча погасла.
Целест стоял посреди комнаты, держа на руках Вербену — светлые глаза заволокло расширенным зрачком. Целест хватал оскаленной челюстью воздух.
— Я не призывал, — простонал он, встряхнув труп, словно кукла из костей и мяса способна ответить. — Я не убивал тебя.
Нарушил клятву, отступил, предал — но не убивал. За спиной скрипнула дверь, но Целест не обернулся; он положил Вербену на пол, пытаясь делать искусственное дыхание и массаж сердца. С тем же успехом мог пытаться оживить стол.
— Не ты. Я сделал это.
Целест тупо и заторможенно обернулся. В темноте фигура оставалась узнаваемой, все равно что самого себя в зеркале увидеть.
Все равно что болтать с собственной тенью.
— Рони.
Перед тем как раствориться в защитном поле, Рони смахивал на привидение. Целест точно помнил. И рассеялся тоже на манер блуждающего огонька, какие по болотам в его родных Пределах мечутся. Зачем-то он явился из царства мертвых, такой же, как был при жизни, — бледный, растрепанный и… живой.
— Ты жив.
Из комнаты Элоизы ссыпалась земля и камни.
— Телепорт, — пояснил он.
Не то чтобы Целеста интересовали подробности. Он уставился на Вербену, в чьих пустых зрачках отражался потолок и дождь. Рони жив, а Вербена мертва. Но со смертью первого Целест ведь уже смирился… это нечестно!
— Я знаю. Нечестно.
Рони сел на корточки и аккуратно смежил Вербене веки.
— Поэтому она и позвала меня… то есть первым, понимаешь? Ты бы не смог.
Целест кивнул. Не смог — что? Не хотел знать, совсем нет. Он ничего не ощущал, бессмысленный, как остановленное время. Закончилось у Вербены — у него тоже. Рони легонько потрепал Целеста по плечу, а потом протянул прямоугольный предмет.
Пачка сигарет. Призраки с того света возвращаются, убивают и платят сигаретами.
— Рассказала мне тоже. Про пожирателей и про… средство.
Первую сигарету Целест смял, поломал, а табак рассыпал терпко пахнущей горстью. Вторую удалось прикурить, и он затягивался терпкой отравой, удивляясь, — почему горькая? Почему вообще чувствую что-либо? Разве я не должен умереть — Вербена мертва, я следом. Так всегда было в старых книгах.
— Ты убил ее, — сказал он.
Рони выпрямился. Целест наблюдал, как черты лица его сделались жесткими, будто затвердел расплывчатый бесцветный туман в лед, а то и мрамор. Сигаретный огонек отсвечивает, что ли.
— Забрал силу. — Он пожал плечами, потерянным жестом: кто здесь? Он, Рони, — просто мальчишка из Пределов, из рыбацкого поселка, вдалеке от Виндикара, Гомеопатов, легенд и пророчеств. Напуганный мальчишка, который прятался в подполе от обезумевшего старосты, и которого много лет преследует кошмар: родная мать пожирает сестру. А сестру Целеста он превратил в мерно дышащее тело и добровольно принес себя в жертву Ам-биваленту, стоило той назвать цену.
Все так. Все правильно.
— Ее просьба. — Целест не спрашивал. Утверждал. Окурок жег пальцы, шрамом больше — незаметно.
— Да. На самом-то деле Вербена выбрала тебя.
Целест кивнул. Его мутило. Желудок подтягивало
к горлу, а еще он боялся встать — не удержат ноги-ходули. Он чувствовал Рони, как никогда, явственно: Рони дрожал, Рони сглатывал пульс.
Рони был готов.
— Это обычный призыв, Целест, — сказал он, указывая на свое горло. Целест опять мотнул головой. Лезвия по-прежнему торчали из правой руки, пять костлявых пальцев и два костяных выроста. Без яда.
— Ее хватило на то, чтобы продержаться, но я слабее. Пожалуйста. — Рони взял его руку и приложил лезвия к мягкому горлу.