— Как, живя в такой роскоши, в прекрасном доме, вы могли согласиться жить в такой комнатушке?
Ионас кисло улыбнулся и, не скрывая своего огорчения, проговорил:
— По убеждению.
Что таилось в их душах, можно только догадываться. Привыкших к другой жизни, к другому общению с людьми, их раздражало и угнетало наше разгильдяйство и неорганизованность, а вместо дела пустое разглагольствование. Отца они недолюбливали.
— Вы — американские коммунисты, а я советский коммунист, хотя и исключенный из партии. Я отдам свою жизнь за дело Ленина, Сталина — великих творцов коммунизма.
Отцовское словоблудие коробило американцев. Они запирались в своей комнате и старались не высовываться. Верный ленинец не унимался. Прочитанную газету «Правда» подсовывал им под дверь с подчеркнутыми красным абзацами. Они демонстративно клали ее возле помойного ведра.
Несколько раз к Шукисам приходил хорошо одетый мужчина, по своим манерам не похожий на нашего обывателя. Жившая напротив соседка, ябеда и склочница, обращаясь к отцу, заметила:
— Не нравится мне этот «ходок». Видно сразу, что это не советский человек. Эти Шукисы никакие не американские коммунисты. Шпионы они. Надо подать нашим органам своевременный сигнал. Пусть проверят.
— Я и сам часто думаю об этом. Даже газету «Правда» они не читают. Выбрасывают в помойное ведро.
Страх
Так нагнеталась обстановка, много говорилось о том, что повсюду проникли как внутренние, так и внешние «враги». Нужно было «поднять людей на борьбу с отщепенцами и вылавливать вражеских вредителей».
Помню, как летом мать отправила нас к своему родственнику. Мы собрались идти в лес за ягодами. Простая деревенская женщина наказывала нам:
— Смотрите, детки, далеко в лес не заходите. Граница близко. За каждым кустом могут прятаться польские шпионы.
Сталину удалось убедить советских людей, что они живут среди врагов, вредителей, шпионов. В результате по воле тирана и созданной им машины репрессий погибли миллионы людей. Прозванные «врагами народа», они были замучены, расстреляны. Другие прошли кромешный лагерный ад, каждый день смотрели смерти в лицо, подвергались пыткам и нечеловеческим мукам.
Скоро в нашем доме стали исчезать жильцы. Сначала поодиночке. У многих обитателей вызвало шок, когда забрали Абрама Зюскина. У меня часто рвалась обувь, и я приходил к сапожнику. Зюскин был невзрачного вида, общительный и с юмором:
— Ну что, ботинки опять рты разинули?
— Да, дядя Абрам, есть хотят.
— Вы видите, — обратился к сидящему напротив клиенту Зюскин, — какой остроумный мальчик. Вы мне скажите, кто сейчас есть не хочет...
Вбив несколько гвоздей в подошву сапога, продолжал:
— Хочу закрыть свою лавочку...
— Почему? — спросил незнакомый мужчина.
— Минфин жить не дает. Душит. При виде финансового инспектора у меня все во рту пересыхает. Разве это дело, я вас спрашиваю? А ведь покойник Ленин сказал, что нэп — это всерьез и надолго, что частный капитал отбирать нельзя. А все равно отобрали. Не мытьем, так катаньем...
Абрам опять застучал по сапогу.
— Сидят эти... в своих кабинетах и выдумывают разные инструкции... Разве я немножечко не прав? Нельзя отбирать у пчел весь мед, иначе погибнут, как мухи, зимой. Хороший пчеловод это знает, забирает только излишек, остальное оставляет пчелам для питания. А если забрать все, не будет ни меду, ни пчел... Это известно даже младенцу, правда, Вовочка?
— Дядя Абрам, я не видел пчел и не знаю, что такое мед.
— Вы видите, мальчик не знает, что такое мед. Наши дети живут в сумраке. Ладно, обувь оставь, что-нибудь придумаем.
За Абрамом пришли ночью. Наутро об этом знали все жильцы. Его жена Хана заламывала руки, рыдая:
— Бедный, бедный Абрашенька. Он никому ничего не сделал плохого.
«Шпионы»
Через неделю забрали Жилинского — инженера с завода Мясникова. Человек интеллигентный, он всегда со всеми вежливо раскланивался. С женой они жили дружно, весело. С их сыном, моим одногодкой Сережей, мы обменивались книгами. Летом, когда забрали отца, он из дома не выходил, не показывался. Только однажды, когда мы играли в лапту, мы увидели Сережу с мамой, сидящих на скамейке возле своего подъезда. Мы с Савосем Витковским подошли к ним.