За дверью моей комнаты стояла стража. Двое магов: один огневик, второй, как и я, маг земли. Их поставил туда папенька после моего побега во время прорыва.
Я не понимала, чего он так переполошился. Ну подумаешь, попала в мясорубку с монстрами на площади… Что теперь, запирать меня до конца дней?
Магические решётки на окна установил. Лично обыскал мою комнату и отобрал все припасённые макры и магические амулеты.
Трындец. Это значило, что придётся сбегать как есть, без всего.
Сидеть в этой темнице, ожидая пока меня сбагрят какому-нибудь несчастному замуж, я не собиралась. Папенька сказал, что в институт больше не отпустит. Закончу образование экстерном под присмотром частных учителей. И под его присмотром, разумеется.
Так что теперь мне было нечего терять. Придётся делать ноги с припасами или без.
В моей комнате висел большой портрет покойной мамы. Когда папенька выходил из себя, обнаружив, что я опять влипла в неприятности, он приходил сюда и читал мне нотации, тыкая пальцем в изображение жены.
— Ты вся пошла в мать, Настастья! — рычал он, краснея как помидор. — Шляешься непонятно где, как простолюдинка! Создаёшь проблемы! Луиза тоже была храброй, всюду свой нос совала, и где она теперь? Пропала без вести в колониях! Прекрати играть в боевого мага и готовься знакомиться с женихами. Сил моих больше нет это терпеть! В могилу меня сведёшь, неблагодарная. Вот сдам тебя на руки кому построже, и сердцу легче станет.
Пожалуй, не стоило бегать от него по городу ещё сутки после открытия нового портала.
Нет, стоило… Участвовать в зачистке от монстров было очень весело. Я лично расправилась не меньше чем с дюжиной тварей!
Папенька сказал, что уже начал переговоры с несколькими кандидатами на мою руку. А значит, нужно вырываться из заточения как можно быстрее.
Замужество это, конечно, не конец света, но событие крайне нежелательное. Лучше уж ещё раз оказаться на площади в окружении монстров. А ещё лучше снова столкнуться в какой-нибудь драке с Антоном Минским. Уж я бы ему показала, как выросла моя магия! А потом, может, и ещё что-нибудь показала бы…
— Пойми, доченька, я очень за тебя переживаю, — упрашивал отец.
Он чередовал угрозы и нотации с мягкими увещеваниями.
— У меня чуть сердце не остановилось, когда я тебя забрызганную кровью увидел! — застонал папенька. — Прошу тебя, Настенька, выкинь из головы эту чушь про боевую магию. Твоё место здесь, в безопасности. Под защитой отца, а потом мужа.
— Конечно, папенька, — сказала я и почтенно поцеловала руку отца.
Все варианты вырваться силой были мне недоступны. Но хитрость ведь никто не отменял! В моей комнате пылилось столько сокровищ, не имеющих отношения к амулетам и макрам…
Хватило всего трёх шпилек, украшенных крохотными алмазиками, чтобы подкупить горничную.
Она пришла поболтать с моими сторожами поздно ночью и ловко напоила этих простофилей сонным отваром.
Прощайте, папенька! Мне жаль ваше больное сердце, но прозябать в четырёх стенах невыносимо.
Я закинула в дорожный саквояж поддельный паспорт, который не был обнаружен во время обыска, и шкатулку с оставшимися драгоценными побрякушками.
К утру пройду через телепорт и окажусь в «Точке», а к вечеру буду гулять по пляжу в Павловске.
Я бросила последний взгляд на окна родительского особняка. Где-то там отдыхал папенька. Его расстроит мой побег, но когда-нибудь я обязательно вернусь и снова поцелую его колючую щёку.
Я набросила на голову капюшон и скрылась в тени ночного переулка.
Прощай, родной дом! Прощай, Чусовой!
Половина девятого вечера. Колония «Ярцево». Рядом с имением Пожарских.
— Что это такое? — спросил Семён.
— Судя по рунам на бумаге и императорской печати, вещь очень ценная, — сказал Иван, разворачивая документ. — Э-э… Похоже, это дарственная на землю под имением Пожарских.
Давыдов бегло прочёл текст ещё раз.
— Да, это документ на собственность, согласно которому земля может передаваться только наследникам рода и не может быть дарована или продана другому ни при каких условиях.
— Возможно, ваш князь искал в имении именно её? — спросил Прохор.
— Возможно. Я вообще впервые вижу такие формулировки, — Иван сложил документ и запихнул его назад в шкатулку.
— Что с трупом Уварова делать будем? — спросил Семён.
— Тело можно в парусину завернуть и оставить в лодке, чтобы не тащить его три километра до повозки. Но надо поспешить: скоро стемнеет, ночью на море небезопасно, впрочем, как и на суше, — Прохор мельком взглянул на солнце, удостоверившись, что ещё есть немного времени.