Хотелось лишь в туалет.
Он поднялся на ноги, кое-как отряхнул песок с болоневой дешевой куртки и пошел к ближайшему подвалу возле подъезда.
Когда он спустился на несколько ступенек вниз, в нос ударил резкий запах мочи, дававший тайный знак о сакральном значении этого святого для каждого жителя микрорайона места.
Он молча помочился, застегнул ширинку, плюнул на стенку, где синей краской было написано слово из трех букв, и молча пошел дальше.
На пути в луже он случайно увидел белую сложенную в квадратик бумажку, которая своей белизной на фоне серости и сырости вносила разнообразие в цветовое голодание Костиного мозга. Он нагнулся над лужей и поднял бумажку с земли. Пару раз встряхнув ей и обдав себя капельками грязной воды, студент развернул белый листик и прочитал напечатанную там надпись: «Поздравляю, Костя, теперь ты окончательно запрограммирован, и зовут тебя Kostya 0.55! Вперед, к новым победам в социалистическом соревновании!»
— Муть сплошная какая-то… — сказал он вслух и, бросив бумажку, которая в этот самый миг растворилась в аномальной зеркальной луже, побрел обратно к проспекту — в университет, где его ждала каждодневная рутина.
7
Олеся лежала на боку и нежно спала, равномерно издавая еле слышные вздохи. Одна ее нога вылезла из-под одеяла. Костя подошел к ее кровати и укрыл девушку полностью, не в первый раз. За окном была ночь и тишина, абсолютно не свойственная для шумного Минска. Было хорошо. И прохладно. Завоздушенные батареи, крашенные в белый цвет, еле грели, поэтому в квартире можно было находиться только в теплой одежде или под одеялом.
Костя сидел в одних трусах, укрывшись синим истрепанным одеялом с черными полосками по краям. Такие раньше выдавали на флоте, в незапамятные времена надежды и веры в завтра.
Костя рисовал в тетрадке смешные рожицы, карикатуры на своих одногруппников и преподавателей. Отвлекшись, он вновь смотрел на свою сожительницу и пытался по ее умиротворенному лицу определить, что могло сниться этой девушке, так редко ночующей дома и пропадающей непонятно где. Во сне умиротворенное лицо Олеси, лишенное эмоций, выглядело ненастоящим. Он знал, что за маской из кожи, в глубине самого мозга таится что-то ему неизвестное. Девушка, лишенная таинств причастия и веры.
Иногда Костя думал, почему дневная жизнь проходит как-то мимо него. Почему ему хочется жить и думать только в ночное время суток, когда вокруг тихо и как-то более спокойно.
Костя снял с груди дешевый медный крестик на белой нитке. Он аккуратно положил его на ладонь и сжал. Металл с болью врезался в пальцы. Костя закрыл глаза и и устремился в звездную пропасть его собственных фантазий.
[Алгоритм Faith[19] загружен в память]
«Господи, помоги ей. Пожалуйста»
— В просьбе отказано, — послышался голос, исходящий из звездной пустоты. Костя в сию же секунду открыл глаза. Приток адреналина прогнал волокна сна, опутывающего истощенный мозг.
— Где же ты пропадаешь ночами? — спросил Костя у стен, заковавших их в этом антивременном пространстве.
— Новая Модель… — ответил голос со спины. Костя прислушался, закрыв глаза. Тяжелое механическое дыхание и сгустки темной энергии, бьющие по ушам, подсказывали Косте, что за ним находится некто нечеловеческого происхождения, вымышленный монстр из шкафа.
— При чем тут Новая Модель, Монстр из Шкафа? — спросил Костя, не поворачиваясь.
— Она — порождение неведомой нам силы, юный Kostya 0.55. Она встала на путь зла, Kostya 0.55. Но не подобного нам зла. Это зло против зла…
Костя резко обернулся, но страшного и ужасного Монстра уже и след простыл. [программа выполнила недопустимую ошибку и будет свернута]
Костя встал на ноги: продавленный пол, на котором когда-то давно был постелен ламинат, скрипел и напоминал о последних пятилетках советской империи.
— Ты беременная! — сказал Костя спящей Олесе. — До рождения ребенка осталась два года и шесть месяцев — таков твой срок, Олеся.
И он упал на кровать, уткнувшись носом в подушку, упакованную серой наволочкой. Из глаз его потекли слезы, с подмешанной в них кровью и солью.
Олеся перевернулась во сне с одного бока на другой, тяжело втянула воздух давно непроветриваемой комнаты, и снова спокойно задышала, перемещаясь по своим мирам сновидений.