— Это слишком неконкретно, давай по-другому. Мы будем здесь часа через три, и ты тоже не опаздывай. Если нас не сильно увлечет то, что ты нам покажешь, отдашь нам свой видеомагнитофон. — Мартин сплюнул на песок, едва не попав на край стариковской одежды. Старик не отвел взгляда, не изменился в лице и ничего не ответил.
Мартин шагнул назад, словно вернулся в строй, и с серьезным лицом отдал старику честь. Джейсон уже решил, что они уходят, но Мартин вдруг о чем-то вспомнил.
— Ну-ка стой.
Мартин поправил непроницаемые очки, иногда казавшиеся Джейсону его истинными глазами, и протянул старику мяч. Тот не шелохнулся.
— Можешь взять, пожалуйста? — попросил Мартин с вежливой улыбкой.
Старик медленно вытянул руки и принял подаяние. Джейсон сразу уловил, что старик понятия не имеет, что за вещь ему доверили и как ее лучше держать. Отступив назад, Мартин снял с плеча автомат и тоже протянул его старику, развернув стволом в небо, чтобы тот понял, как ему лучше ухватиться за непонятный предмет. Старик отнял правую руку от мяча, едва не выронив его, и неуверенно взялся за черную рукоять. Новый дар оказался тяжелее, чем ожидал старик — автомат ухнул стволом вниз. Мартин уже с помощью пустой руки напомнил, как нужно выглядеть. Старик неуверенно поднял автомат стволом вверх, взгляд его потяжелел. Джейсон догадался, что назначение второго предмета знакомо старику явно лучше, и он вряд ли считает мелочным проступком тыкать подобными вещами туда, откуда за ним неотрывно наблюдали. Мартин вынул из подсумка фотоаппарат, отошел на пару шагов и, по-рыцарски опустившись на одно колено, сделал несколько снимков. Старик не мигая следил за черной шкатулкой, издающей странные звуки. Мартин вдруг остановился.
— А можешь сделать вот так? — Он вытянул правую руку со скрюченными пальцами вперед.
Старик помедлил, но все же послушно выполнил просьбу, нацелив автомат прямо в лицо Мартина. Ствол автомата качался, уходя то вниз, то вверх, то куда-нибудь вбок. Мартин отошел еще на несколько шагов и сделал еще несколько снимков с разных ракурсов. Джейсон еще ни разу ни видел на его лице такого вожделения.
— Теперь дело за малым, — вынес Мартин вердикт, забрав у старика его временные регалии. — Будь здесь, когда мы сюда придем. А лучше вообще не уходи, чтобы нам было спокойнее.
Джейсон развернулся и пошел следом за Мартином, все еще чуя спиной взгляд старика. Небо покраснело почти полностью.
Дойдя до угла, где Джейсон пытался облегчить свою долю, они остановились.
— Ну что, как настрой? — спросил Мартин. Джейсон пожал плечами.
Мартин злобно усмехнулся.
— Подставой слегка попахивает, если честно. Как думаешь, не сильно нас хватятся?
Джейсон задумался.
— Мы же даже не знаем, куда он нас поведет.
Мартин тоже помолчал.
— А если и правда подстава? — снова засомневался Джейсон.
— Я же говорю: слегка попахивает, — Мартин назидательно поднял вверх ствол автомата. — Поблизости ничего серьезного быть не может. Захочет увести нас слишком далеко — сразу повернем обратно и его с собой заберем, будет нам колеса надувать.
Джейсон задумался. Вспомнил растоптанную кассету. Закутанных с головы до ног женщин, которые каждый день бросали на него настороженные взгляды.
— А тебя не напрягло, что мы с ним даже условия не обсудили?
— Не, вообще не напрягло, — махнул рукой Мартин. — Я же не просто так почти сразу на него надавил. Теперь что дадим, то и возьмет. Этим троглодитам только напоминай почаще, кто они и кто мы — не сегодня-завтра в рабство себя отдавать начнут.
Джейсон снова взглянул на солнце, пропитавшее небо непримиримой краснотой. Оно слепо уставилось в ответ. Посмотрев в спрятавшиеся за непроницаемыми прямоугольниками очков глаза Мартина, Джейсон коротко кивнул. Мартин по-шакальи оскалился.
— Ну что, пошли? — кивнул он в сторону улицы, на которой дежурило их отделение.
Джейсон пошел было, но вдруг резко остановился.
— Ты иди, а я лучше присяду-ка. Ты ж сам мне помешал. Сам тебя найду.
Мартин усмехнулся и пошел прочь, держа в одной руке автомат, в другой — силой отнятый у местной детворы трофей. Джейсон торопливо расстегнул ремень и опустился на корточки уже основательно, чувствуя себя полноправным властителем своих низменных инстинктов и возвышенных пожеланий.