- Все, приехали. Сгорело что-то.
Опять позвонил Голубев:
- Как дела? Стоим или едем?
- Стоим, - убитым голосом ответил Черемных. – А вы скоро будете? Вы где?
- Только на МКАД выехал. Наверно буду у Электроуглей минут через тридцать-сорок…
Николай вернулся к продовольственной палатке. Женщина, за которой он занимал очередь, еще только стояла у входа в палатку. Значит, еще где-то около часа она здесь в очереди до заветного прилавка простоит. Можно еще успеть сходить к… собственному участку. От палатки до его участка ходьбы не более десяти минут.
С трепетом в сердце он свернул на свою 28-ю линию. Навстречу ему шел какой-то мужчина. Стоп… так это же дядя Витя, муж тети Зины с соседнего участка. Совсем еще молодой. Сейчас ему лет примерно столько же, сколько Николаю, то есть где-то около сорока пяти.
Поравнявшись с дядей Витей, Николай поздоровался:
- Здравствуйте, - он хотел добавить «дядя Витя», но вовремя спохватился. Какой «дядя». Они же сейчас ровесники.
- Здравствуйте, - дядя Витя улыбнулся в ответ. Бросил быстрый взгляд на Николая и зашагал дальше. Разумеется, он не узнал его, да и не мог узнать.
А Николай вспомнил, что дядя Витя умрет в 2010-м году, и ему стало грустно. Он снова словно услышал слова Федьки, сказанные ему при встрече: «За три дня я здесь уже все окрестности обошел. Многих наших общих с тобой знакомых встретил. НЕКОТОРЫХ УЖЕ И В ЖИВЫХ-ТО НЕТ». Состав владельцев участков за годы поменялся более чем наполовину. А здесь, все еще должны быть «на своих местах». Дядя Витя, дядя Петя (умрет в 2015-м году), дядя Саша и его жена тетя Нина (купят в начале 90-х дом в деревне и уедут), дед Павел Никитич, которому уже сейчас около 90 лет (ему совсем недолго еще жить осталось), дядя Слава (умрет где-то в начале «нулевых», а его сын Димка продаст участок какому-то белорусу), армянин Саркис (уедет в Армению после распада Советского Союза), семья инженера Николаева (сам инженер, его супруга и дочь - все трагически погибнут в автокатастрофе в 1990 году). И это далеко не полный список.
А вот и его участок. Огороженный пока еще штакетником, выкрашенным в салатовый цвет. Дом постройки, уже к тому времени, двадцатилетней давности, пока не «вырядившийся» в сайдинг, также покрашенный салатовой краской. Вроде бы в следующем году они с отцом перекрасят все в светло-синий цвет. Занавески на окнах с нарисованными на них ромашками и какими-то еще цветами, уже много лет назад пошедшие на тряпки.
Николай через забор, благо пока еще не выскокий, заглянул внутрь. Увидел старые сарайчик и туалет, которые уже давным-давно разобрали на дрова, две яблони-антоновки, также не дожившие до сегодняшнего времени, кусты красной и черной смородины (теперь там пустые бочки валяются), довольно густой малинник на месте теперешней теплицы (Николай, будучи маленьким, залезал туда и представлял себе, что он в «джунглях»), грядки с клубникой, морковкой, свеклой, луком и вроде бы шпинатом, (сейчас там вообще все заросло), вишневые кусты (эх, какое же вкусное варенье готовила бабушка из вишни, а теперь здесь вместо вишни растет черноплодная рябина), старая тахта (на ней они с дедом любили вечерами сидеть и пить чай), детские качели и гамак (также, сгинувшие со временем). А вот гараж, теперь превращенный в склад ненужных вещей, на своем прежнем месте (сейчас там может быть стоит их новенькая «пятерочка», да и гараж новенький, только в прошлом году отстроенный). Облепиховые деревца, ставшие уже большими деревьями, еще совсем маленькие. Грушевое дерево и сейчас на своем месте, яблоня раннего сорта «Мельба» тоже. А вот сливовые деревья (желтая и черная слива) – уже история. Впрочем, все здесь – ИСТОРИЯ!!!
И тут из дома послышался звук открываемого дверного засова. Николай замер. Дверь открылась, и на крыльцо вышел… дедушка Вася. В своей неизменной клетчатой рубахе, которую он носил с незапамятных времен. Вышел и потопал в сторону туалета. Теперь будет сидеть там полчаса. Николай помнил этот дедушкин утренний обход: сначала сходит в туалет, потом умоется, а потом сядет на тахту и будет там «медитировать», пока на завтрак не позовут.
Николай с болью в душе смотрел вслед дедушке, пока тот не скрылся за дверью туалета. Неужели это возможно? Он видит сейчас дедушку Васю, которого уже тридцать лет как нет.
- Кого ищете, молодой человек? – услышал у себя за спиной Николай. Обернулся – перед ним стоял Павел Никитич, как всегда с палочкой.
- Да я наверное ошибся. Мне нужна 29-я линия.
- Вы действительно ошиблись. Это 28-я линия. 29-я линия следующая, с правой стороны от вас.
- Да, спасибо, - Николай развернулся и пошел назад, чтобы не вызывать подозрений у бдительного Павла Никитича…
Он сидел на поваленной березе возле противопожарного рва, заполненного водой, и… беззвучно плакал. Дядя Витя, дедушка, затем еще Павел Никитич, все эти встречи с уже умершими людьми вывели его из состояния душевного равновесия.
«Как же так?» - думал Николай. «Как это вообще возможно? Человека уже нет, а вот он, есть оказывается. Так разве бывает? Так не бывает» - отвечал он сам себе и тут же сам себе возражал: «Ну ты же все это видишь своими собственными глазами. Значит, так БЫВАЕТ. Или это галлюцинации?.. А интересно, Коле, то есть мне, удастся что-то изменить? Будем надеяться, что удастся…»
Наконец, отоваренный Николай, пришел на пруд. Заглянул в шалаш – Федька спал и храпел так, что стены шалаша вибрировали.
- Встать, милиция! – рявкнул Николай. – Гражданин Курочкин, вы арестованы!
Федька вскочил, как ошпаренный. Метнулся к выходу из шалаша и наткнулся на Николая.
- Ты чего, дурак что ли? – он покрутил пальцем у виска. – А если б меня инфаркт хватил?
- Тебя, инфаркт? Нет, Федь, это по определению невозможно.
- Невозможно, говоришь? Ну, не знаю… Ты... это самое… купил?
- Купил конечно, - Николай достал из сумки «пузырь». – Держи. И закусон купил.
- Отлично. Ну, давай тогда еще по одной.
- Давай. Но для меня это будет последняя. Я больше пить не буду.
- Договорились, - Федька открыл бутылку и подал товарищу стакан. – Слушай, а о чем все-таки ты с мальцом, то есть с собой, гы-гы-гы, беседовал?
Николай подумал и решил рассказать Федьке обо всем, ничего не утаивая…
- А вот похоже и Александр Николаевич – Черемных заметил через зеркало заднего вида приближающуюся «Тойоту» Голубева. Петь, посигналь.
Петров надавил на клаксон. «Тойота» съехала на обочину и остановилась позади УАЗа. Из нее вылез Голубев. Черемных и Петров тоже вышли из машины.
- Ну чего вы гудите? – усмехнулся Александр, обмениваясь рукопожатиями со своими подчиненными. – Что я, наш УАЗик что ли не узнаю? Значит, вы все на том же месте? Плохо, господа, медленно едете, никуда не годится. Ну ладно, шутки в сторону. Слушайте сюда. Сейчас мы быстренько переносим все приборы ко мне в машину. Потом мы с тобой, Сереж, - он слегка тронул Черемных за локоть, - едем дальше. А Петров останется здесь и будет ждать эвакуатора. Задача ясна? Вперед…
Не прошло и десяти минут, как приборы были перемещены из УАЗа в голубевскую «Тойоту». Голубев и Черемных тронулись в путь. Петров остался один. Собирался вызывать эвакуатор и вдруг заметил на заднем сиденье смартфон.
«Это же Голубев забыл» - подумал Петров. «Ну да, он же на заднем сиденье перед самым отъездом уже сидел и Деду в Управление звонил. Эх, Александр Николаевич, Александр Николаевич, Маша-растеряша»…
Выслушав Николая, Федька задумался.
- Вот значит, оно что, - протянул он. – Все-таки захотелось тебе будущее поменять?
- Захотелось. Правда, - Николай вздохнул, - не знаю, что из этого получится.
Федька, казалось, задумался еще больше.
- Угу, - наконец произнес он. – Захотелось, говоришь? А знаешь, Коль, мне тоже кое-что хотелось бы поменять.