Из лежащего на боку стакана на белый песок, впитываясь, вытекала тягучая желтая жидкость. Взяв ручку, блондинка, покусывая от нетерпения розовый язычок, аккуратно переписывала на страничку блокнота высветившиеся на сайте адресные данные Алевтины Калашниковой…
Глава шестая
Борис Николаевич
(четверг, 23 часа 42 минуты)
Еле-еле пробившись через пробки к малининскому панельному дому, находящемуся в центре трущоб, Калашников с первых минут понял, что здорово ошибся. Раздолбанный лифт, естественно, не работал, а топать вверх по рассыпающейся лестнице двести этажей Алексей никакого желания не имел. Подкинув на руке новенький мобильный смартфон, выданный Шефом, он нажал кнопку вызова Малинина. Тот немедленно откликнулся:
– Вашбродь? – привычно сократил казак «ваше благородие».
– Серег, у тебя лифт опять не работает, – сообщил Калашников и услышал в трубке протяжный стон. – Извини, но мне в лом подниматься на такую верхотуру. Придется тебе самому вниз нагрянуть как можно быстрее. Оденься полегче, возьми вещи – машина ждет, нам надо сразу ехать.
– Куда? – трагически задрожал малининский голос в динамике.
– Тащить верблюда, – привычно зарифмовал объяснение Алексей. – Давай мы сейчас это по мобильному обсуждать не будем, лады? Беги быстрее.
Отключив связь и попросив шофера заглушить мотор, он в ожидании помощника сел на лавочку возле подъезда – предварительно проверив, не окрашена ли она. Рядом под высохшим деревом, несмотря на поздний час, резались в домино трое пенсионеров. Голос одного из них показался Калашникову знакомым – слышал в новостях о прибытии VIP-персон.
– А штаааааа это ты уже второй раз «рыбу» выложил? – гневался седовласый дедушка с одутловатым лицом, активно жестикулируя рукой, на которой не хватало двух пальцев. – Я тоже хоть раз выиграть должен, понимашь.
Партнеры по домино устало переглянулись.
– Борис Николаевич, ты, чай, не дома, – агрессивно ответил один из них, генерал в темных очках и темно-зеленом мундире с нашивками. – Это тебе в Москве все министры в теннис поддавались, а тут уж извини-подвинься.
Генерал говорил по-русски с ужасным акцентом, но довольно правильно. Некоторым иностранцам язык Ада давался легко: впрочем, все новички так или иначе проходили шестимесячные курсы ускоренного изучения.
– Неужели я никогда не выигрывал в теннис? – расстроился Борис Николаевич. – Ну и свинья же ты, Аугусто. И вообще: кто тебе, понимашь, позволил меня учить? Меня народ демократически на должность избирал, а ты при перевороте людей перекрошил кучу. Я хоть старушек не убивал.
– Ага, – подтвердил генерал. – Ты их ограбил. И если я такой плохой, фигли вы ко мне в Чили ездили толпами, чтобы перенимать опыт экономического успеха? И слюной от зависти давились: о, вот бы нам своего Пиночета, а?
Борис Николаевич смущенно отвернулся, закашлялся и сделал вид, что занят перекладыванием потертых костяшек домино.
– Бурбулиса ко мне присылали, – наседал военный. – Политики ваши из моего кабинета не вылезали. Я же сказал: первым делом коммунистов расстрелять.
– А потом что? – не выдержал дедушка, уронив костяшку.
– Потом не знаю… – запнулся генерал. – В общем-то других рецептов у меня и не было. Просто, если что-то не получается, то надо опять расстрелять коммунистов, и все пойдет путем. Беда в том, что они быстро кончаются и начинаются новые проблемы в экономике. Тогда метод другой.
– И какой, понимашь? – полюбопытствовал Борис Николаевич.
– Расстрелять еще кого-нибудь, – мечтательно улыбнулся Пиночет. – И объяснить, что все проблемы были из-за него. Только так при настоящей демократии и продвигаются рыночные реформы. Всему вас учить надо.