Не знаю. Но напоминать ему я не собиралась.
Из другой комнаты вышла незнакомая девушка, окинула меня насмешливым взглядом, с куда большим интересом взглянула на платье, которое я держала в руках, и грациозной походкой прoшла в гостиную. Зная, что я все вижу, она ласково провела ладонью по затылку Виталика, обошла его, села на колени к его другу, Савелию, и поерзала. Потом ещё раз. Взглянула на меня с каким-то вызовом, снова потерлась гулящей кошкой, пока мужчины не переключили внимание с пива и чипсов на нее.
— Хороша? — спpосил Савелий у Виталика, ныряя рукой под платье девушки.
— Хороша, — согласился тот, рассматривая незнакомку.
— Ты ее ещё в черном платье не видел! — поделился Савелий со смехом. — Она когда надела его… Это что-то… Я даже снимать не позволил — так взял… Задрал и все. Но мы потом все следы полотенцем стерли, так что твоя ничего и не заметила!
Девушка подалась ближе к руке Савелия, получая ласку и не обращая внимания, что многие смотрят на нее. А я подошла к ее приятелю и, игнорируя присутствие Виталика, сказала, глядя прямо в бесстыжие глаза, взирающие на меня с холодком:
— Да нет, как раз заметила, к сожалению.
А потом, не оглядываясь и делая вид, что не слышу Виталика, пошла прочь.
— А платье? — крикнула девушка. — Платье оставишь?
Вот эти слoва заставили остановиться. Я обернулась, взглянула на девушку, которая, думая, что близка к желаемой цели, отбросила от себя руку Савелия и вскочила с его коленей.
— Зачем оно тебе? — пoторопила она меня с наглой улыбкой. — Теперь наверняка не наденешь.
— Да, — я и спорить не стала. — Ты сделала все, чтобы я его не надела. Но мое платье все равно не получишь.
— И что ты с ним будешь делать?!
— Сдам в химчистку, — пояснила спокойным тоном, несмотря на бушующий ураган внутри. — А потом отдам в благотворительный фонд.
— Лерка… — Виталик попытался что-то сказать, но у меня не было желания ни слушать, ни оставаться в квартире ещё хоть одну лишнюю минуту.
Поэтому я повернулась к Савелию, выдержала неприязненный взгляд и сказала:
— С тебя триста пять долларов. И то потому, что на платье была приличная скидка.
А вот после этого, в полном молчании, таком непривычном для квартиры Виталика, я ушла.
Любые чувства меняют картинку реальности — сочувствие, жалость, симпатия. Что уж говорить о любви?
Я уходила в полной уверенности, что не вернусь, и позволяла себе так думать несколько дней. А потом Виталик снова ворвался в мою реальность. Как вихрь, как безмятежное пламя. Без извинений, выяснения отношений, без звонков, СМС, которых, признаваясь только себе, ждала эти дни.
В один из вечеров я вышла из офиса, спустилась по лестнице и увидела, как он стремительно выходит из знакомой машины. Не сбавляя шага, подходит ко мне, берет за руку и заставляет идти за собой.
Не оборачивается. Смотрит прямо перед собой. Холоден и уверен в себе. И так же уверен, что я соглашусь идти вместе с ним.
Попыталась вырваться — сжал сильнее ладонь, и только. Даже не обернулся. Почти силком подвел к машине, и только тогда отпустил, открыл дверь со стороны пассажира, взглянул на меня.
— Я никуда с тобой не поеду, — заявила ему и отвернулась, рассматривая огни остановки.
Он достал телефон, кого-то набрал и сказал:
— Мама, Лера отказывается с тобой знакомиться.
Я перевела взгляд на него. Он убрал телефон от уха и сказал уже мне:
— Мама говорит, что давно мечтала познакомиться с девушкой, которая заставила ее оболтуса взяться за ум. И просит тебя исполнить ее мечту и приехать.
— Взяться за ум? — с сомнением посмотрела я в глаза со смешинками.
— Значит, с «оболтусом» ты согласна… — притворно задумчиво протянул он и открыл шире дверь. — У тебя определенно найдутся общие темы с моей мамой. Присаживайся, и поедем.
Но я не торопилась менять зимнюю улицу, где румянец легко списать на мороз, на салон машины, где сразу станет понятно, что я смущена. И растеряна. И не знаю, что говорить и что делать…
Он хотел меня познакомить с мамой…
Серьезный шаг, говорящий о многом.
Но я не была готова снова шагнуть в бедлам его дома. Несмотря на чувства к нему. Несмотря на взаимность. И несмотря на то, что ужасно хотела обнять его и снова почувствовать вкус его губ.
Я могла бы спокойно жить с ним в квартире, где была бы всего одна комната, но если бы эта комната была только наша.