— Не-а, — ответил я, пытаясь закурить, но выходило фигово. — Он примерно в том же состоянии, что и твоё тело. Правда, черт знает что с тобой навертел Пречт, но эффект тот же — тело не взаимодействует с эфиром, но не мертво. Кста–а–ати, я тебя звал последние два месяца каждый день. Ты почему не отзывалась? — со справедливым возмущением уточнил я.
— Я… Эта… Не твоё дело! И побольше уважения к Мастеру! — покраснела Мавис.
— Угусь, — кивнул я. — Значит, торчала тут и любовалась своим ненаглядным придурком.
— Зереф не придурок! — совсем уж возмутилась Первая. — Он гений магии, он…
— Придурок, эгоистичные и бессмысленные желания которого привели и приведут в будущем к огромным жертвам. И я не про последствия «прокля–а–атья», — презрительно протянул я. — Ясно, что его и так тупой разум покорежило. Я про причину, по которой он её получил.
— Да что ты понимаешь?! — надулась девчонка. — Он спасал брата!
— И сколько лет было этому брату? Что от него твой Зе–е–ереф спас, кроме тела? — ехидно осведомился я.
— Три года, — ответила уже «классическая», с излучением эфира, мысленная проекция, сконцентрировавшаяся рядом. — Нацу было три года, когда он умер, и я повторила бы все вновь, чтобы увидеть его улыбку.
— Что значит, не просто придурок, а еще и мерзкий подонок, — ответил я, наконец затянувшись. — Скажи, Зереф, он узнал тебя, когда ты создал этериуса? Хоть слово, хоть звук? Он вообще, говорить умел?
— Нет, — безэмоционально ответил он, с неприязнью глядя на меня.
— Ну, поздравляю, чё, — поздравил придурка я. — Памяти нет, личность распалась. Душу, которая могла идти на реинкарнацию или что–то подобное — ты силой вырвал из места, где она была, и вогнал в новое тело. Всё замечательно, только ты мог просто завести СВОЕГО ребенка, с абсолютно тем же эффектом. А так — создал НОВОГО человека, только без женщины, удовольствия, ну и с многочисленными жертвами. И кто ты после этого? — резонно вопросил я.
— Прекрати обижать Зерефа! — топнула ножкой Первая. — Он добрый человек!
— Он отвратительный человек, в своём слепом эгоизме готовый принести Мир в жертву своей «любви», — с презрением бросил я.
— А ты?! — с негодованием уставилась на меня Мавис. — Сам не хотел бы, в подобном положении, воскресить свою Джувию или Люси?!
— Нет, — ангельски улыбнулся я. — Конечно, нет. Я приложу все возможные, и даже больше, усилия, чтобы они не умерли. Буду искать возможность не умирать вообще, для них, да и для себя. Но мертвые останутся мёртвыми, если так случится. И дело даже не в поганом божке — я, как и все мы, просто не знаю толком, что происходит после смерти. И лишать любимого человека его судьбы из эгоизма… я не такая мразь. — припечатал я.
Обе проекции отошли, Мавис злобно зыркала на мою справедливую персону, обнимая своего Зерефа. Ну а последний явно впал в тяжкие раздумья. Докурив, я решил выяснить ключевые моменты, да и заняться делами, потому как меня эта парочка… ну, немного раздражала, если честно. Ну реально, совсем головой не работают, «думают сердцем», которое не даром символически изображается как задница.
— Зереф, — обратился я, а после поднятого взгляда продолжил. — У меня есть обоснованное предположение, на основе существования Мавис, что якорем проклятия божка является тело. Вне зависимости от того, как я к тебе отношусь, я надеюсь что ты не настолько сволочь, чтобы не помочь с последствиями своих действий. Ну и, для начала, скажи, нет ли отличий в тебе теперешнем и тем, когда ты был в теле?
— Я, — задумался парень. — Есть. Точно есть, и что–то странное с памятью, — изумленно уставился он на меня, а потом на Мавис. — Я помню события, эмоции, но почти не помню, что и как я делал. Чертовщина, я как будто книгу читал, начиная с академии!
— А я? — тут же влезла Первая, с охренительно важным вопросом.
— Тебя я люблю, — взглядом влюбленного барана уставился на Первую Драгнилл, погладив девчонку по щеке.
— Так, успеете ещё, вы бессмертные, — деликатно прервал я всякую неважную херню. — Значит, с момента твоего проклятия у тебя проблемы с памятью и целеполаганием. Судя по всему, недостающие детали, как и проклятье, в твоем теле. Слу–у–ушай, ты же уходил в мысленную проекцию, ты же должен был понимать, что творишь бред? — прокурорски уставился я на Зерефа.
— А я, — задумался парень, очевидно вспоминая. — Грей, да? — на что я кивнул. — Ты знаешь, похоже, что я не пользовался проекцией. Всё это время, — потеряно заключил он.
— Значит, проклятье, и значит, оно корежит разум. Хотя, — задумался уже я. — А почему с этим проклятьем только вы двое? — высказал я волнующий меня вопрос.