— И что дальше? — уточнила Уши.
— Как что? Учись, развивайся, может, как подрастешь, сходим на заказ–другой. Ну и латать меня будешь, не без того, — честно ответил я.
— Совсем вырос, мальчишка, — потрепала меня по голове карапузина.
— Совсем в детство впала, старушка, — ехидно ответил я, получил легкий подзатыльник и удаляющееся хихиканье.
Забавно, конечно, вышло. Но, возможно, и к лучшему, ну и уж точно не к худшему, философски заключил я, извлекая из–под кровати горшок. Это меня, чтоб её, сила божественная распирает, не без иронии отметил я.
Примечание к части
Вот, как–то так написалось. А я попробую все же немного отдуплится и в себя придти, благо, вроде бы, немного попрохладнее стало.
оптимистичный старина Киберъ Рассвет
39. Ледяные нити
Могучий организм мой с последствиями поедания всяческой пакости справился за пять дней. Тренироваться я начал с некоторым предвкушением — ну, мол, имбой, может, наконец, стану, всех движением брови нагибающей, но ждал меня облом. Правда подрос, причем значительно, контроль. А вот ни новых типов эфира, ничего такого не появилось, хотя немного эфир поменялся. В сфере, как ни забавно, духов, что улучшило взаимодействие как с Люськой, так и с её призывными товарищами. Ну, учитывая то, что я вполне мог, по здравому размышлению, от такой «пищи» и помереть нафиг — будем считать, что лёд.
А вот после тренировок, «отработок» пропущенного с девчонками и прочего стал я решать, что делать. В принципе, в текущих реалиях. Раз уж совет на всяком антиквариате и прочем, нужно мне искать Тартарос. Правда, возникло несколько вопросов. В каноне, хвостатые этими демонами занялись из–за заложников, ну и потому что больше некому было в тогдашней ситуации и условиях ограниченного времени. И, если бы вопрос стоял именно уничтожить этериасов, то имело бы смысл собрать побольше магов, да и просто, без превозмоганий и прочего, вкатать книжек в небытие.
Однако, основной причиной разборок с Тартаросом являются не столько они (с обезвреженными ликами эти прототипы чернобыльского опасны, но не опаснее простой темной гильдии, как бы ни пыжились), сколько Акнология.
Признаться, я уже думал на тему того, что просто устроить где–нибудь в безлюдном районе выброс эфира, потрясти перед тиранидской мордой Нацу, с воплями «Игнил, выходи, подлый трус!» Вот только судя по моим ощущениям от мультика, вылезание из чернобыльского дракона было завязано на кучу факторов. И последствия битвы, и нахождение рядом этериасов с возможным раскочегариванием «демонючности» чернобыльского. Да и момент «сказки о Хвосте» забывать не стоит, несмотря на его мифичность и, возможно, бредовость.
Однако, подумал я, да и решил потеребить во всем виноватого. Все же, он в этой афере «пошлем драконов на четыреста лет вперед» участвовал, за чернобыльскую братюньку, как–никак, волновался. То есть, моменты помещения в мальчика бэтмена, который Игнил, должен был у Зерефа запомниться на «эмоциональном» уровне.
Кстати, Первая всё же оторвалась от увлекательного марафона призрачных потрахушек, хотя, как понятно, не прервала их полностью. Но, тем не менее, появлялась в гильдии, общалась с хвостатыми, причем, зачастую, в индивидуальном порядке. Реакция на это была разная, но в целом — положительная, в смысле, вон они мы какие.
А вот мою персону избегала, хотя тут понятно — всё же, отношение у меня к ней было без пиетета, да и на наставительные речи я мог обоснованно, с примерами, послать в далеко.
Ну да и Зереф с ней, думал я, спускаясь в подвал. Благо, доступ к нему Макаров мне, по понятным причинам, предоставил открытый. Постучал, прислушался — призрачных ахов и охов не было, как и писков «десять, двадцать, сорок минут, и ваще мы заняты, заходите завтра!»
А засунутый в приоткрытую дверь сенсорный орган показал мне картину Зерефа, сидящего за ледяным столом. Жующего карандаш и закатывающего глаза с видом столь одухотворенным, что опять пришлось себя охлаждать — уж очень хотелось зайти и зарядить в рожу, ну или хотя бы пинка дать.
— Здравствуй, Зереф, — фальшиво пожелал я здравия, с каменной мордой вваливаясь в зал с кристаллами.
— Здравствуй, Грей, — скосил на меня буркалы пластилин, продолжая грызть карандаш.