— Что-то ты выглядишь совсем подавленным, — вдруг сказал Крис, что заставило меня ещё сильнее поникнуть.
Не для того ведь я хотел с ним встретиться, чтобы ходить словно в воду опущенным. Но поездка на байке и этот парк напомнили мне прошлое, мысли о котором всё это время я старательно запихивал в дальний угол сознания. Но, кажется, они больше не хотели там сидеть.
— Мне просто некому выговориться…
В груди снова больно защемило. Я остановился и опустил голову, начиная дышать глубже.
— Ты можешь сказать мне всё что угодно, — голос Криса прозвучал так мягко, что я невольно улыбнулся, хотя настроение всё так же оставалось поганым. А потом его ладонь прошлась между моих ушей.
В моей реальности я не любил, когда кто-то прикасался к волосам, но здесь это было настолько приятно, что захотелось, словно настоящий кот, подстраиваться под ласкающую руку. И я бы позволил этому продолжаться, но всё ещё было неприятно осознавать, что меня всего лишь жалеют из-за недавнего случая. Который даже совершил не я.
Я отступил на шаг и поднял взгляд:
— Слушай, Крис, не надо меня жалеть. Правда. Не бойся, от того, что ты скажешь, что не хочешь общаться со мной или что я надоедливая прилипала, я не побегу снова вскрывать себе вены. Я не хочу умирать, как бы плохо ни было. Тем более, умирать так медленно.
— Значит, это ты помнишь? — приглушённо спросил он, засунув руки в карманы штанов.
— Ещё как. Вряд ли я когда-нибудь забуду такую боль и тот страх, — тихо ответил я, отворачиваясь. — Настолько страшно мне никогда в жизни не было. Теперь я понимаю поговорку «не желайте лёгкой жизни, желайте лёгкой смерти».
От собственных слов по телу пробежали мурашки: от самой макушки до копчика, даже хвост нервно задёргался. Просто я вспомнил тот самый хруст в спине. Резкая боль и всё. Конец. Мой конец. Конец жизни Мэтью. Я жил и думал, что всё знаю, понимаю риски, осознаю последствия. Не осознавал. Один прокол закончил моё привычное существование. Мама, папа, младший брат, Пит… и все, кого я знал, и кто знал меня. Они наверняка продолжают жить там, кто-то, возможно, винит себя в моей смерти. Но виноват только я.
Кулаки сжались сами собой, а к горлу подкатил удушающий ком. Я надрывно сглотнул и посмотрел под ноги, пытаясь справиться с вновь нахлынувшими эмоциями, разрывающими грудь изнутри. Что ж такое, почему я опять так расклеился?
— Эй, Мэл, — полушёпотом позвал Кристэл, но я не поднял голову, а он подошёл ближе и продолжил: — Ты не надоедливый. И я общаюсь с тобой не из жалости. Я просто хочу помочь, чем могу. Можешь считать это эгоистичным желанием побыть для кого-то героем. Только не думай, что ты мне в тягость. Ладно? Можешь рассказать мне обо всём, что на тебя давит.
— Хочу, чтобы всё стало хорошо… как когда-то, — выдавил я, ощущая, что глаза начинают наполняться слезами. — Прости, что-то я совсем сопли распустил. Извини.
— Не надо извиняться. Все имеют право побыть слабыми, — пытался успокоить Крис, снова начав гладить меня по голове. Однако от этого становилось только хуже.
Я начал вытирать глаза руками, пытаясь успокоиться. Что со мной происходит? Почему я не мог выплакаться дома в подушку? Почему тут, рядом с Крисом? Сука!
— Но я не должен… — начал оправдываться я, однако понял, что это похоже на жалобный скулёж, отчего начинал ненавидеть себя ещё больше. А в памяти прочно засели воспоминания о моей прежней семье и жизни. Рождество с родителями, бесилово с братом, поездки с друзьями на байках. Ничего больше не будет. Ничего. Я никогда не чувствовал такой тоски, такого опустошения, как в этот момент.
— Вот именно. Ты не должен держать в себе. Иди сюда.
Кристэл притянул меня к себе, я уткнулся носом в его грудь, а он продолжал поглаживать меня и приобнял за плечи. И меня прорвало. Накатило такой волной, что сдерживаться я больше не смог. Я начал почти беззвучно рыдать, вцепившись в одежду Криса и сжимая её между пальцами, забыв даже о том, где мы находились. Сейчас лично я находился на собственных похоронах.
Никогда не задумывался, что может быть так больно после смерти. Ведь я действительно умер. Мэтью больше нет. Слишком сложно оказалось принять это. Слишком больно.
— Прости…
— Не страшно, Мэл.
Не знаю, сколько мы так простояли, но мне казалось, что несколько часов. Конечно, это было не так. Но я проплакал все глаза, прежде чем смог задышать свободнее и глубже. Я наконец почувствовал некое облегчение, однако теперь мне с новой силой стало стыдно перед Крисом. Я отпустил его футболку и отступил на шаг, боясь поднять взгляд. Если после этого он перестанет общаться, я вполне смогу его понять.
— Ну как ты? — тихо спросил он, чуть наклоняясь и стараясь заглянуть мне в глаза, но я только отвернулся.
— Получше. Спасибо, — пробубнил я, чувствуя себя настоящим ребёнком. — Я не должен был. Сорвался.
— Перестань загоняться, я же сказал: не страшно! — строго ответил Кристэл и, взяв меня за подбородок, повернул к себе, заставив поднять-таки взгляд. — Эй. Послушай, не стыдись себя, ясно? Больно? Говори об этом! Плохо? Говори. И не стесняйся просить помощи.
— Страшно кому-то открываться, знаешь ли. Далеко не все понимающие и правильные, — произнёс я, шмыгнув носом.
— Верно. Но это не значит, что ты совсем один. Ты не один. Например, я всегда с радостью поддержу тебя.
— Всегда? — грустно усмехнулся я, глядя в его карие глаза.
— Всегда, когда ты захочешь.
— Громкое заявление.
Кристэл отпустил меня и выпрямился, улыбнувшись.
— Возможно, — легко пожал он плечами. — Но я серьёзно хочу помочь. В силу своих возможностей, конечно. Я всегда открыт для разговора.
— Спасибо, Крис. Это много для меня значит.
— Пойдём, я тебя угощу чем-нибудь?
========== 5. Прогулка ==========
После моего позорного нервного срыва Кристэл действительно смог отвлечь меня и привести в чувство, разговаривая на отвлечённые темы. Да мне и самому больше не хотелось обсуждать произошедшее. Я даже мысленно начал грешить на бушующие гормоны, ведь в своём родном теле, как бы сложно ни было, я всё равно мог справиться с эмоциями, а здесь…
Так или иначе Крис угостил меня бутылочкой сока, а потом рассказал ещё немного о парке. А я, окончательно отойдя от пережитого стресса, стал расспрашивать о мотоциклах. Оказалось, что «лоеру» это примерно то же самое, что мои родные, то есть земные, лошадиные силы. По крайней мере, я так понял. А ещё узнал, что у самого Криса не очень мощный байк, но зато у него хорошая стабилизация, точнее, вшитая электронная система контроля за устойчивостью. Очень неплохо для собранного своими руками мотоцикла!
— Как долго ты его собирал вообще? — спросил я, сделав пару глотков из бутылки.
Теперь мы сидели на лавке, к которой даже дорожка не вела. Эдакое укромное местечко, которое мы заметили издалека между зеленых деревьев и кустов. Тут было очень тихо, мимо не ходили люди и создавалось такое ощущение, будто мы совсем одни во всём парке.
— Ну, если прямо с первой детали считать, то, наверно… — Крис снова задумчиво потеребил кулон на своей шее, а потом улыбнулся, отвечая: — Почти семь лет.
— Это тебе сколько было?
— Шестнадцать. Я начал подрабатывать ещё лет с тринадцати, а в старших классах стал копить. Правда, потом, когда бабушка умерла, пришлось накопления тратить на другие нужды, но как только нашёл стабильную работу, продолжил.
Я в уме сложил «один плюс один» и получил, что сейчас Крису двадцать три или, если учитывать слово «почти», двадцать два.
— Учишься и работаешь? — спросил я, подогнув одну ногу под себя.
— Нет, конечно, мне не до учёбы было, надо было сестру как-то дотянуть до окончания школы.
Я немного помолчал, озадаченно наблюдая, как Кристэл пару раз дёрнул пушистым ухом, и тихо спросил:
— У вас нет родителей?
— Мама умерла при родах моей сестры, когда мне было всего два, так что я её даже не помню, — легко ответил тот, слегка улыбнувшись. — А отец бросил.