Тиму Неминен получил чин майора финской армии и стал адъютантом маршала: Маннергейму необходимо было всегда иметь при себе русского агента, а адъютантские аксельбанты ни у кого не вызывали подозрений. К тому же Тиму был не единственным адъютантом главнокомандующего.
Начиная с весны 1944 года дела внутри Финляндии шли все хуже и хуже. Скромная экономика страны не могла прокормить армию. Внутренний долг достиг 70 миллиардов финских марок. После того как Германия прекратила поставки, дело стало совсем плохо. Финляндии грозил голод. Известие о начале советского наступления большая часть ее граждан восприняла едва ли не с радостью.
Ленинградский, а чуть позднее и Карельский фронты теснили финнов. Никто в Финляндии больше не хотел видеть президентом Рюти. Страна призвала Маннергейма, ожидая от него, что он спасет ее так же, как уже спас в 1918 году.
В день своего избрания на высший государственный пост Маннергейм как бы мимоходом сказал своему новому адъютанту:
— Теперь наша игра входит в эндшпиль. Скоро мы подпишем мир с большевиками и объявим войну немцам.
В тот день, когда Финляндия официально объявила войну Рейху официально, Маннергейм получил из Москвы правительственную телеграмму, в которой сообщалось, что майор Осипов Николай Федорович назначается временным представителем Ставки В ГК в Финляндии. Почти одновременно Коля получил от Головина приказ взять под свой личный контроль объекты, расположенные в Ивари, Ивало, Мартти, Муонио, Соданкюля… Всего перечислялось сорок два названия.
Коля сразу понял, о чем идет речь. Это были лагеря, развернутые немцами на территории Финляндии, в которых содержались как военнопленные, так и гражданские лица. Самый большой из них, в котором находились советские военнопленные, был захвачен нашими войсками при освобождении Петрозаводска. Теперь Головин поручал Коле взять под контроль сорок два других лагеря.
Взять под контроль не значит освободить. В лагерях могли содержаться, например, явно уголовные элементы. Зачем их освобождать? Насильники и убийцы не нужны ни одному правительству, которое дорожит стабильностью в обществе. Еще в лагерях могли содержаться осужденные немцы, в том числе и из числа военных. С приходом советских войск они переставали быть арестованными и осужденными, но становились военнопленными и интернированными. Поэтому работа предстояла адова — фильтрация заключенных, многие из которых к тому же больны чесоткой, гепатитом и туберкулезом.
— Так вот вы что за птица, — прищурился Маннергейм, когда Коля пришел к нему в кабинет представляться уже в качестве временного представителя Ставки. — А при нашем знакомстве прикидывались совершенным дурачком.
— А что я сделал не так, господин маршал? — не понял Коля. — Мне поручили передать вам письмо — я передал. Мне сказали, что с Финляндией нужно заключить мир — мир заключен.
— Удивительно, молодой человек! — воскликнул Маннергейм. — Вас, всего-навсего майора, заместитель Сталина и большевистский нарком иностранных дел рекомендует как представителя Ставки, будто вы генерал-полковник! Должно быть, вы пользуетесь большим влиянием в Кремле.
— Огромным, — пошутил Коля.
— Скажите, молодой человек, вот вы лично знакомы с господином Молотовым? Вам приходилось беседовать с ним с глазу на глаз?
— Знаком, — подтвердил Коля и не соврал. — Беседовать приходилось, — заметив, что у маршала увеличились глаза, Коля поспешил успокоить старика на свой счет: — Но мы обсуждали только служебные вопросы.
Для себя Маннергейм решил, что Тиму Неминен, майор Осипов или как там его еще — невероятно хитрый и ловкий большевистский агент, имеющий огромный опыт нелегальной работы и звание в разведке не ниже генеральского. Человек, способный прекратить войну, талантливее того, кто умеет ее развязать, поэтому в глазах Маннергейма Коля Осипов встал в один ряд с Черчиллем.
В лагерь «ZF-18» Коля приехал на четвертый день после своего представления маршалу Маннергейму в новом качестве. За предыдущие три дня он уже успел осмотреть пять лагерей, которые находились в радиусе ста километров от Миккели. Капитан НКВД, новый начальник лагеря, ждал его прибытия для принятия решения по заключенным. Лагерь был непростой. В нем содержались немецкие солдаты и офицеры, немалая часть из них — еще с тридцать девятого года.
Задача майора Осипова казалась ничуть не трудной — поставить свою подпись на акте об интернировании. Как ни крути, а в лагере содержались военнослужащие враждебной армии. Рассусоливать с ними не следовало. Всех, кого можно было освободить, уже отобрали активисты комитета «Свободная Германия», их личные дела были отложены в сторону от остальных. Коле нужно было только ознакомиться с этими делами, которых, слава богу, было немного, утвердить представленный список и подписать сам акт. Всей работы максимум на два часа, а потом его приезда ждали еще более тридцати лагерей.