— Дай! Дай!
Русские, чтобы не запачкаться, сторонились, поднимали руки, чтобы, не дай бог, не прикоснуться к этой худой и грязной кодле. В результате они сбились в кучку и совершенно не могли что-либо предпринять и вырваться из гомонящего крикливого окружения.
Пацаненок лет девяти, чумазый более остальных, уточнил требования:
— Дай чего-нибудь!
К счастью, бравые разведчики недалеко ушли от торгпредства, и боец, охранявший ворота, пришел им на помощь. Раздавая прикладом тычки направо и налево, солдат продрался сквозь толпу и направил автомат на попрошаек.
— Козел! — испуганно взвизгнул бедный ребенок, и вся орава мигом рассосалась в уличной толчее.
Головин во главе своей группы проследовал дальше по улице, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не ступить в нечистоты. Местное население, не знакомое с канализацией, запросто выливало помои на улицу да и вообще ссыпало туда всякий хлам и мусор. Чтобы пройти по улицам Тегерана и не испачкать ног — на это требовалась привычка.
Каждый порыв ветра поднимал с земли мелкий мусор, песок и труху. Вся эта взвесь тут же оседала на одежду, через четверть часа ходьбы Головин заметил, что края манжет его светлой рубашки и ее воротник покрылись траурной каймой. Генерал и сопровождавшие его офицеры сильно потели с непривычки, и на влажные от пота рубашки пыль оседала очень охотно.
Пробродив примерно час в гомонившей и орущей толпе, перепачкав светлые рубашки и как из душа обрызгавшись слюной персов, кричащих прямо в лицо, русские офицеры, сами того не заметив, тоже перешли на крик, общаясь между собой. Так в глухой и тихой деревне, погруженной в полуночный летний сон, когда и самый малый скрип становится слышен от околицы до околицы, стоит только раз тявкнуть разбуженной блохами собаке, как во всех дворах кинутся и повиснут на цепях глупые шавки, исходя злобным лаем. И чем дальше, тем громче и звонче лай, пока хоть один хозяин не переборет лень и, выйдя во двор, огуляет своего Полкана или Трезора березовым поленом поперек хребтины. Тогда храбрый лай сменится обиженным и жалобным поскуливанием, услышав которое, деревенские собаки тут же мудро замолкнут, не желая для себя похожей судьбы.
Улица сменяла улицу, неизменно расширяясь на своем конце базаром, базарчиком или просто толкучкой. Собственно, почти любая улица и брала свое начало от этих торговых точек, разбегаясь от них под неправильными углами и снова приводя к такому же точно базару, от которого увела вас совсем недавно. Бесчисленное множество увечных, калек, нищих, факиров, шарманщиков, убогих, и слабоумных сидело, прислоняясь спинами к стенам глинобитных домиков. Кто жевал насвай, кто курил, кто гнусавил песню себе под нос, а кто и просто так сидел в ожидании подаяния или интересного события. Культи, парша, чешуйки лепры, струпья, опарыши, неизменные и вездесущие мухи служили частыми украшениями этих угнетенных уродов, на любой разбор и вкус представленных в самом центре Тегерана.
На третьей или четвертой с начала прогулки улице один из офицеров обнаружил пропажу табельного пистолета, и тогда Головин, уставший от постоянного продирания сквозь шумную толпу, а еще более от жары, мух и вони, только сплюнул себе под ноги.
— Возвращаемся!
Вернувшись в торгпредство, он первым делом пошел к резиденту, чтобы вместе с сотрудником, допустившим промашку, написать рапорт по команде об утере боевого оружия.
— Не стоит пороть горячку, Филипп Ильич, — резидент сделал успокаивающий жест. — На какой, вы говорите, улице это предположительно могло произойти?
Головин подробно описал маршрут движения. Резидент снял трубку и по телефону внутренней связи вызвал своего офицера, поднаторевшего в делах за год работы в Тегеране.
— Пиши марку пистолета и его номер, — резидент пододвинул Головину лист бумаги и карандаш, через минуту отдал писульку вошедшему офицеру в штатском и приказал ему: — Нужно найти и принести это. Время на исполнение — час.
В самом деле, вопреки ожиданиям и к огромному удивлению самого Головина и его подчиненных, офицер из местной резидентуры уже через полчаса принес и положил на стол резидента утерянный пистолет.
«Невероятно! — думал Головин, глядя на возвращенное оружие, которое ему чуть не под нос сунули. — Найти в миллионном городе такую небольшую вещь, да еще так быстро! Умеют работать, черти».
— А чего? — словно прочитав генеральские мысли, пояснил местный сотрудник. — Ничего сложного. Ребятишки увели. Я этот ствол на ближайшем рынке и нашел. У торговца Алима, где ему и положено было всплыть. Ребятишки толкнули его за три лепешки и кусок халвы. Я даже денег не стал предлагать, забрал так.