сделать всё возможное, чтобы их не было видно. Затем повернулся ко мне: - Ты так и будешь стоять здесь как декорация, или мы уже можем идти? Как всегда привычный для меня тон, полный сарказма, который выводит из оцепенения. Глубокий вдох. Раз, два, три. Не переживай, Рэй, когда-нибудь этот идиотизм обязательно закончится, он ведь не может продолжаться вечно. В конце концов, ты-то точно не вечная. Повторяя эти слова про себя как мантру, делаю несколько шагов вперёд, кивая в сторону своей машины. Доносящиеся со стороны входа звуки кажутся насмешкой. Словно весь мир знает, насколько ничтожно моё существование, и всех это безумно забавляет. Нажимаю кнопку, выключая сигнализацию. Хоггарт тут же открывает дверь, запрыгивает на переднее сиденье и присасывается к бутылке. Сажусь рядом в водительское кресло и завожу мотор. В голове фейерверком вертятся эмоции, разбиваясь о виски и вызывая жуткий дискомфорт. С силой сжимаю руль и закрываю глаза. Кажется, что тишина вокруг нас настолько пронзительна, что вполне способна оглушить. - Послушай, Оскар, - эти слова буквально вспарывают пространство, и я даже вздрагиваю от неожиданности, но затем заканчиваю предложение. - Почему я? Возможно, он слишком пьян, чтобы фокусировать взгляд на мне, возможно, ему просто лень. Он потирает переносицу и отворачивается к окну. Кожей чувствую, как напряжение постепенно нарастает. - Что ж ты такая сложная-то? Почему, мать твою, нельзя быть проще?! - Хоггарт произносит это нарочито усталым голосом, а вокруг всё буквально окутывает холодом. - Потому что, блядь, я так хочу! А когда я чего-то хочу - я всегда это получаю. А ещё потому что ты из того типа людей, на которых безразлично. Тебя просто не жалко, - он выдерживает паузу, видимо наслаждаясь своей дерзостью, а потом хмыкает. - Надеюсь, я ответил на твой вопрос? При этих словах он поворачивается ко мне, и я читаю в его взгляде полное ни-че-го. Но именно это заставляет меня наконец-то очнуться. - Теперь ответил. - Вот и славно. Можем мы наконец ехать? Едва заметно киваю и нажимаю на педаль газа. Казалось, что повисшая в салоне тишина давит на каждую клеточку тела, до того она была осязаемой. Хоггарт не проронил больше ни слова, уставившись в окно и нагло игнорируя моё присутствие. Я же всё время лихорадочно думала абсолютно обо всём и одновременно ни о чём. Наверное, потому что в моменты, подобные этому, когда я уже эмоционально измотана, мозг объявляет об аварийной эвакуации всех чего-либо стоящих мыслей. А за окном проплывал ночной Лондон, которому я была безразлична, равно как и Оскару Хоггарту, будь он 543 раза неладен. Я даже не помню, как я доехала до элитного небоскрёба, располагавшегося в нескольких километрах от центра. От переутомления и миллиарда погибших нервных клеток в моей голове, даже самое ничтожное движение совершалось на автопилоте. Я припарковала свою машину у подъезда, выключила мотор и откинулась на спинку сидения. Усталость вязким чувством растекалась по венам, постепенно отключая мозг. Тряхнув головой я подёргала Оскара за плечо. Тот что-то невнятно промычал и больно стукнул меня по руке. - Чёрт возьми, Хоггарт, просыпайся, я не собираюсь тащить тебя в твою долбаную квартиру, номер которой я даже не знаю! - Я со всей силы ударила его по щеке, но он даже не вздрогнул. Закатив глаза от негодования, резко набрала в лёгкие побольше воздуха и так же резко его выдохнула. - Фак, Оскар, прояви хоть толику уважения и очнись! Или хотя бы скажи уже, где ты, мать твою, живёшь?! - Я уже не стеснялась в выражениях, и говорила на повышенных тонах, но он как-будто умер, полностью абстрагировавшись от внешних раздражителей. Я лихорадочно соображала, что же делать дальше, точнее старалась соображать, потому что извилины, судя по всему, уже давно повесились от всего этого стресса. Я не знаю номер его квартиры, не знаю, где ключи от этой квартиры, а так же я не знаю, как его вообще Земля носит. Последний вопрос меня явно волновал намного больше предыдущих двух. Тут в мою голову закралась гениальнейшая мысль: я ведь могу узнать номер квартиры у консьержа или у охранника! Такая элита, как Хоггарт, обязательно окружается себя подобной, так сказать, атрибутикой. Кажется, я и сама бы себе поаплодировала стоя, не будь я в машине, потому что идея была из ряда вон выходящая. Открыв машину, я впустила немного свежего воздуха в салон. Затем достала ключи из замка зажигания и, хлопнув дверью как можно громче, включила сигнализацию. Обернувшись, разочарованно отметила про себя, что парень даже не шевельнулся, и пошла в сторону парадного входа. Поплотней укутавшись в свою толстовку, ночами Лондон обычно не балует тёплым ветерком, я на ходу обдумывала план действий. Самым сложным было бы заставить охранника впустить меня внутрь. Уже после этого доказать, что в моей машине после бурной попойки высыпается сам великий Мистер Болван, не так уж и сложно. По крайней мере, мне так казалось. Вплотную подойдя к массивной стеклянной двери, я приложила ладони козырьком ко лбу, чтобы разглядеть хоть что-нибудь, ибо из-за уличных фонарей было не совсем понятно, где стойка охраны в этом огромном холле. Я даже подумала, что со стороны выгляжу, должно быть, как обезумевшая от горя поклонница, которая спит и видит, как она встретится со своим кумиром. От этой мысли передёрнуло. А потом и вовсе пробрало холодом, когда я поняла, что никого в этом чёртовом холле нет, и не предвидится. Тогда я решила постучать. Пальцы уже озябли, поэтому все три стука отдавались ноющей болью в костяшках. Но это не сработало, в ответ я услышала лишь глубокий глухой звук ударов по толстенному стеклу, никакого «иду-иду», даже движения. Шумно выдохнув, я взлохматила свои волосы. Мне определённо пора начать страдать от тяжёлого «что я сделала не так в своей никчёмной жизни» приступа. Я ещё немного постояла рядом с этой дверью, прислонившись к ней лбом, затем развернулась и, засунув руки в карманы, пошла к машине. Отключив сигнализацию, я открыла дверь и упала на водительское сиденье. Оскар всё так же безмятежно спал и даже не думал поспособствовать мне в решении нашей, казалось бы, общей проблемы. - Блядь, как я же я тебя ненавижу! - Я с размаху ударила кулаком о руль и взвыла от боли. Затем, подумав про себя, что пора бы заканчивать строить из себя Мать Терезу я, устроив контрольный тычок под рёбра Хоггарта, который не возымел должного эффекта, завела машину и, резко нажав на педаль газа, сорвалась с места. Мой дом располагался в трёх километрах от дома Оскара и, по сравнению с небоскрёбом, в котором жил Хоггарт, это был настоящий скворечник. Но меня это совсем не заботило. Меня больше расстраивал тот факт, что я жила на пятом этаже, а лифт вот уже полгода как не работал. Уж не знаю, что там за история такая с тоннами недопонимания между жильцами и ремонтной компанией, но вот только никто не спешил чинить это чудо техники. И если раньше мне было наплевать на всю эту чушь, и я спокойно поднималась и спускалась пешком, то сейчас я будто осознала всю тяжесть бытия. Поправив капюшон на голове Хоггарта, и надев на него свои солнцезащитные очки, я поймала себя на странной мысли, что мне не всё равно, если вдруг кто-то сфотографирует его в таком состоянии, повисшего на моём плече. И, хотя это было бы идеальной местью за все мои страдания, я не собиралась примерять на себя амплуа антигероя. Отвесив Оскару увесистый, килограмма на три, комплимент, я кое-как вытащила его из машины и взвалила себе на плечи. И хотя он перебирал ногами, как мог, время от времени всё же подвисая всем своим весом на моей бедной спине, эти двадцать метров до подъезда были самыми длинными в моей жизни. Я даже решила считать свои шаги, только вот эта долбаная цифра сорок три просто выбила почву из под ног. Сорок, мать их, три шага до полнейшего безумия. Меня радовало только два факта. Первый: в нашем доме не было консьержа. Поскольку здесь не жили сливки общества, все дружно решили отказаться от подобной привилегии. И это было хорошо, потому что кто, как не консьержи любят сплетни? А меня и так недолюбливали жильцы. Второй: все соседи, хоть немного сующие свой нос в чужие дела, давно спали. Потому что было почти два часа ночи. Преодолев все пять этажей, явно при помощи каких-то потусторонних сил, я пополнила свой словарный запас новейшими ругательствами, мной же выдуманными. Особенно мне понравилась идея по поводу «это полный Хоггарт». То же самое что и полный пиздец, только культурней. Прислонив Оскара к стене, я нашарила ключи в кармане джинсов. Пока я старалась открыть квартиру, он начал заваливаться набок. - Твою мать! Ты что, не можешь постоять без происшествий всего одну минуту?! - Я резко схватила его за талию, стараясь не дать ему упасть. И мне вдруг стало дико смешно, потому что я представила, как мы выглядим со стороны: пьяный Оскар, который даже на ногах не держится, я уже не говорю о том, что он хоть что-то понимает. И я, разговаривающая с этим трупообразным подобием человека. Идиотка, не иначе. Втащив его внутрь и бросив это безжизненное тело на диван, я буквально съехала по стене. Руки и спина болели нещадно, казалось, для них уже наступил апокалипсис. Даже пальцы, и те не слушались. Ещё жутко хотелось пить, но я боялась не удержать стакан. Поморщившись, я встала и стянула с Хоггарта кроссовки, затем достала из шкафа в своей спальне подушку, положила ему под голову и, укрыв ег