ан действий. Самым сложным было бы заставить охранника впустить меня внутрь. Уже после этого доказать, что в моей машине после бурной попойки высыпается сам великий Мистер Болван, не так уж и сложно. По крайней мере, мне так казалось. Вплотную подойдя к массивной стеклянной двери, я приложила ладони козырьком ко лбу, чтобы разглядеть хоть что-нибудь, ибо из-за уличных фонарей было не совсем понятно, где стойка охраны в этом огромном холле. Я даже подумала, что со стороны выгляжу, должно быть, как обезумевшая от горя поклонница, которая спит и видит, как она встретится со своим кумиром. От этой мысли передёрнуло. А потом и вовсе пробрало холодом, когда я поняла, что никого в этом чёртовом холле нет, и не предвидится. Тогда я решила постучать. Пальцы уже озябли, поэтому все три стука отдавались ноющей болью в костяшках. Но это не сработало, в ответ я услышала лишь глубокий глухой звук ударов по толстенному стеклу, никакого «иду-иду», даже движения. Шумно выдохнув, я взлохматила свои волосы. Мне определённо пора начать страдать от тяжёлого «что я сделала не так в своей никчёмной жизни» приступа. Я ещё немного постояла рядом с этой дверью, прислонившись к ней лбом, затем развернулась и, засунув руки в карманы, пошла к машине. Отключив сигнализацию, я открыла дверь и упала на водительское сиденье. Оскар всё так же безмятежно спал и даже не думал поспособствовать мне в решении нашей, казалось бы, общей проблемы. - Блядь, как я же я тебя ненавижу! - Я с размаху ударила кулаком о руль и взвыла от боли. Затем, подумав про себя, что пора бы заканчивать строить из себя Мать Терезу я, устроив контрольный тычок под рёбра Хоггарта, который не возымел должного эффекта, завела машину и, резко нажав на педаль газа, сорвалась с места. Мой дом располагался в трёх километрах от дома Оскара и, по сравнению с небоскрёбом, в котором жил Хоггарт, это был настоящий скворечник. Но меня это совсем не заботило. Меня больше расстраивал тот факт, что я жила на пятом этаже, а лифт вот уже полгода как не работал. Уж не знаю, что там за история такая с тоннами недопонимания между жильцами и ремонтной компанией, но вот только никто не спешил чинить это чудо техники. И если раньше мне было наплевать на всю эту чушь, и я спокойно поднималась и спускалась пешком, то сейчас я будто осознала всю тяжесть бытия. Поправив капюшон на голове Хоггарта, и надев на него свои солнцезащитные очки, я поймала себя на странной мысли, что мне не всё равно, если вдруг кто-то сфотографирует его в таком состоянии, повисшего на моём плече. И, хотя это было бы идеальной местью за все мои страдания, я не собиралась примерять на себя амплуа антигероя. Отвесив Оскару увесистый, килограмма на три, комплимент, я кое-как вытащила его из машины и взвалила себе на плечи. И хотя он перебирал ногами, как мог, время от времени всё же подвисая всем своим весом на моей бедной спине, эти двадцать метров до подъезда были самыми длинными в моей жизни. Я даже решила считать свои шаги, только вот эта долбаная цифра сорок три просто выбила почву из под ног. Сорок, мать их, три шага до полнейшего безумия. Меня радовало только два факта. Первый: в нашем доме не было консьержа. Поскольку здесь не жили сливки общества, все дружно решили отказаться от подобной привилегии. И это было хорошо, потому что кто, как не консьержи любят сплетни? А меня и так недолюбливали жильцы. Второй: все соседи, хоть немного сующие свой нос в чужие дела, давно спали. Потому что было почти два часа ночи. Преодолев все пять этажей, явно при помощи каких-то потусторонних сил, я пополнила свой словарный запас новейшими ругательствами, мной же выдуманными. Особенно мне понравилась идея по поводу «это полный Хоггарт». То же самое что и полный пиздец, только культурней. Прислонив Оскара к стене, я нашарила ключи в кармане джинсов. Пока я старалась открыть квартиру, он начал заваливаться набок. - Твою мать! Ты что, не можешь постоять без происшествий всего одну минуту?! - Я резко схватила его за талию, стараясь не дать ему упасть. И мне вдруг стало дико смешно, потому что я представила, как мы выглядим со стороны: пьяный Оскар, который даже на ногах не держится, я уже не говорю о том, что он хоть что-то понимает. И я, разговаривающая с этим трупообразным подобием человека. Идиотка, не иначе. Втащив его внутрь и бросив это безжизненное тело на диван, я буквально съехала по стене. Руки и спина болели нещадно, казалось, для них уже наступил апокалипсис. Даже пальцы, и те не слушались. Ещё жутко хотелось пить, но я боялась не удержать стакан. Поморщившись, я встала и стянула с Хоггарта кроссовки, затем достала из шкафа в своей спальне подушку, положила ему под голову и, укрыв его одеялом, пошла в душ. Я даже не успела додумать свою очередную «как же сильно я тебя ненавижу, Оскар Хоггарт» мысль, потому что едва я трупом свалилась на кровать, всё вокруг отключилось.