– Ну что же ты так, – почти обиженно укорил его особист. Как лучшего друга, который неприлично ведёт себя в общественном месте. Мне даже за диверсанта стыдно стало: к нему со всей душой, а он такой ерунды рассказать не хочет.
– Зря ты… – продолжал укорять особист.
Затем резко крикнул в сторону двери:
– Спирин, Михайлин!
Секунд через десять появились два комендача.
Через локти ганса пропустили какую-то струганую палку. Получилось что-то среднее между дыбой и распятием. В тот момент, когда диверсант попытался выразить свой протест, на голову ему натянули маску противогаза. О, а я, кажется, знаю, что сейчас будет. Не, ну надо же! Хотя я всегда подозревал, что этот номер изобрели задолго до неуставных взаимоотношений в Советской армии.
Нет, не угадал. Ребята ещё более изобретательны. Пока особист с бойцом держали корчащегося фрица «на палочке», второй воин раскурил сразу две «пушки» и начал вдувать дым в хобот противогаза. В момент, когда дым не вдувался, трубка зажималась ладонью. Прекрасный способ навсегда «завязать» с никотиновой зависимостью. Как же повезло зайцу из «Ну, погоди!» – у него в распоряжении была целая телефонная будка. Гансу пришлось обходиться запасом воздуха в маске. Противогаз после такого обращения надо будет выбрасывать. Отмыть его от блевотины и соплей будет невозможно.
После проведения процедуры бойцы удалились, унося инструменты, табурет и сапоги диверсанта. Немец лежал на полу, кашлял и отплевывался, но всё равно ещё пытался «качать права».
– Шванцлутчер! Проклятые еврейские варвары… Фик дихь инс кни! Я требую гуманного отношения! Ду гейст мир ауф ди айер! Я военнопленный…[11]
– Докажи! Ты – непонятно кто, задержанный с оружием.
– Фэрпис дихь! Вы можете меня расстрелять, но я не нарушу присягу фюреру.
– Ну, конечно. Я уже слышал про достойную смерть германского солдата от рук азиатских палачей.
Особист внимательно оглядел палку, которая была у него в клешнях. Палка как палка. Черенок от лопаты напоминает. С одного конца заострённая. Что-то особисту не понравилось.
– Спирин! Нож давай.
Вошедший боец, обойдя немца, который уже успел принять сидячее положение, протянул лейтенанту нож и вышел из помещения.
– Видишь, приходится всё самому до ума доводить, – почти пожаловался особист диверсанту. – Ведь сказал же: «скруглить, а не заострять»…
Диверсант мутноватым взглядом следил с пола за действиями Змея, который неторопливыми движениями придавал «черенку» скруглённую форму. Особист посмотрел на выполненный тюнинг инструмента. Ему не понравилось. Видимо, ещё требовалась доработка. Он подмигнул немцу и спросил:
– А догадываешься, для чего надо скруглить?
Диверсант не ответил, но начал смотреть с каким-то напряжением. А вот мне реально стало интересно. Это чего же такого удумал-то? Особист резко крутанул палку кистью и поставил остриём вверх.
– Если конец кола острый, то он быстро проткнёт кишки и выйдет через грудину. И ты подохнешь часа через три. На тупом колу будешь корчиться не менее суток… вот чёрт!
Команду «к бою!» я, естественно, прошляпил. Когда спустя пару секунд перепрыгнул через стол и приготовился ловить ломанувшегося диверсанта, последний уже снова лежал на полу. Тупым концом кола Змей успел «зарядить» ему в левое ухо. Теперь парность была соблюдена. «Лопухи» ганса довольно похоже изображали включённые автомобильные «стопари». Разрезанные штаны скомковались ниже колен.
– Ну куда ты так торопишься? Вот уже и сам раздеваться начал… – Особист снова перешёл на мягкий упрекающий тон. – Для порядка продолжим упражнения с противогазом… Сейчас ребят позову, и приступим…
И снова резкое изменение тона. Как одновременный удар в грудь и солнечное сплетение.
– А после того как ты всё выложишь, – снова его сдавленный яростный хрип переходит в шипение, – мы тебя отвезём в деревню неподалёку. Её зимой сожгли такие же, как ты, ****** *********! А в центре виселица была… С которой я своими руками трёх девчонок снимал… Что?! Тебе же понравилось с ними развлекаться? Да?!
Немец, которого особист перед этим тряс, держа за глотку, отлетел к стенке как манекен. При том, что фриц был явно за метр восемьдесят ростом и за девяносто килограммов весом. Особист медленным шагом приближался к нему, похлопывая колом по ладони.
– На этом месте мы тебя и поставим… И охранять ещё будем. Чтобы те, кто в этой деревушке выжил, тебя не порвали голыми руками…
Малера (он подтвердил, что это его настоящее имя, и выложил все сведения, которые требовалось от него получить) уже утащили комендачи. Особист мрачно курил, стоя у открытой двери и поглядывая в серое, пасмурное небо. Как будто оценивал – будет дождь или нет. Я встал рядом и тоже выглянул на улицу. Не, не будет дождя. Вот и прояснения появились…
11
Перевод ругательств не будет приведён по этическим соображениям. По этой же причине не будет текста на немецком языке.