– Как же я его влюблю в себя, Шура? – не успокаивалась Кара, продолжая реветь.
– Да что там уметь? Вы, бабы, ухитряетесь всякие там штучки выкручивать: платья красивые, каблучки, помады, разговорчики. Зелье, в конце концов! А ты с ним поговори для начала! Любой мужик, не то что принц, от внимания такой красавицы очумеет… Ты ж настоящий алмаз! Богиня!
– Вон и шеф в последнее время козырем заходил… – решил дополнить друга Гена и тут же получил затрещину, а Кара еще больше зарыдала от этого неприятного намека, мучившего и ее девичье сердце.
– Дурак ты, Гена… – зашипел на напарника Шухер. – Принцесса, когда ты его увидишь, сердце подскажет, что делать. Ведь если это танху, там и говорить ничего не придется. Запоете оба, как соловьи, – и крепко, по-братски прижал тонкое плачущее девичье тело к себе…
Кара поверила и успокоилась.
– Знаешь, Шура, у меня есть одна такая песня… – тихо проговорила девушка, прикусывая губу от сдерживаемых чувств, которых накопилось целое соленое море, переливающееся через край, чтобы хоть чуток открыться дружескому взору.
– Спой, – просто попросил Шура, не выпуская ее из объятий. И Кара спела ту самую тайную песню, что пел ей знакомый незнакомец из сна…
Даже непонятно – у нее получилось спеть так, что у взрослых мужчин выступили слезы на глазах, ведь они всю жизнь только и делали, что служили волшебной корпорации шефа, но никогда не задумывались, что сказки и разные романтические нежности могут затронуть и их сердца.
Вот такой случился разговор, после которого Кара не выходила из номера до самого приезда патрона, обдумывая необычайное количество совпадений, знаков, слов, которые обязательно что-то значили.
ГЛАВА 7. БАЛ БИСЕНТУРИИ
Кара лежала на софе в парадной комнате, наблюдая, как невидимки, одетые в ее золотое вечернее платье для настоящей принцессы и в черный строгий смокинг бравого кавалера, вальсировали посередине просторного президентского люкса под неслышимые звуки вальса.
Его рукава трепетно сжимали ее талию, золотой шелк на ее бюсте взволнованно вздымался…
Как неожиданно дверь распахнулась, и влюбленные наряды, застигнутые врасплох, безжизненно упали на пол… Конечно, это мелкое нарушение запрета на использование магии не укрылось от строгого взора патрона, но, похоже, ему сейчас было не до шалостей подопечной. Войдя, он тут же приказал готовиться к торжественному балу, который состоится прямо сегодня вечером. До подачи кареты оставалось пару часов: он наденет свой смокинг, а Каре предписывалось надеть серебристый наряд, расшитый настоящим горным хрусталем. Девушка осмелилась попросить надеть золотой, так шедший ее теплой коже и светло-карим глазам, становившимся тоже золотыми в общем сиянии, но в ответ неожиданно услышала грубый отказ.
Шеф был на взводе, явно нервничая перед важным для своей карьеры событием, но сердце Кары отказывалось больше принимать оправдания. И когда Александр Иванович, а как недавно выяснялось Бехруз Какойтович, ушел наводить марафет в свою половину, Кара соткала тонкий слой серебристого, усыпанного блестяшками миража, накинула поверх золотого платья, которое решила надеть во что бы то ни стало, даже если прямо сейчас на этом месте ее карьера и, вероятно, жизненный путь, могли прерваться. Ведь разглядывая себя в зеркало, Кара долго не могла понять, что так завораживает ее в отражении: этот наряд, пусть даже исполненный из дорогого материала и руками лучшего мастера, являлся обычной тряпкой, платьем. Но из зеркала смотрела сильная, уверенная в себе незнакомка, по какому-то року судьбы, неведомо за какие заслуги, одаренная невероятными возможностями, которых она прежде боялась, использовала лишь по указке, но не теперь…
Кара не могла подобрать точных слов к тем метаморфозам, творящимся у нее в душе: то разгоралась опасным пожаром злость на шефа и обстоятельства, то росла надежда на возможные перемены… Но причина лежала на поверхности – ей просто захотелось зажить такой жизнью, где она является хозяйкой обстоятельств. Вообще, начать все заново! И только потому, что понравилось свое отражение в зеркале в этом красивом золотом платье… Кара улыбнулась своей копии с переливающейся короной на голове, усыпанной крупными и мелкими бриллиантами, чей блеск мерк перед блеском ее глаз в этот момент, делая облик по-настоящему королевским.
***
Шеф молчал всю дорогу, делая вид, что рассержен за непослушание, но благородно прощает свою подопечную и наказывает лишь своим молчанием, картинка ее раскаяния с миражом серебристого платья вполне устраивала его ожидания. Он, естественно, не заметил подмены платья, но уловил изменения в облике Кары, новое сверкание ее глаз, искры от которых /он даже не подозревал/ могли в скором времени поджечь его дорогой смокинг, а потом перекинуться дальше… Но занятый своими грандиозными планами, списал ее фантастическое сияние на хорошее настроение от предвкушения бала, куда могли попасть только особые, значимые, заслужившие такого почета люди. Не всегда короли и президенты удостаивались этой чести, являясь по большей части лишь марионетками в руках скрытых властителей мира. А под руку с ним, под его покровительством девушка сможет посетить столь легендарное событие в рамках жизни всей планеты… Одним словом, Александр Иванович пребывал под шапкой собственных иллюзий, сотканных самим собой без применения волшебства, и такое случалось со всяким, кто слышал только свой голос и видел только то, что способен осознать, равняя по себе.