«Прекрасное место, — сказал мой отец, — многие яхтсмены очень ценят его».
Первый, кто в этот день прошел над нашим надстроенным волнорезом, был маленький, возвращавшийся домой рыболовный катер, он уверенно проскользнул к входу в бухту, рыбак заглушил мотор и причалил возле нас, а когда мой отец спросил его про улов, он показал на плоский ящик с мелкой треской и скумбрией. Жалкий улов, которого едва хватит, чтобы оплатить дизельное топливо, слишком мало камбалы, совсем немного угря, а возле Птичьего острова ему в сети угодила еще и торпеда, учебная торпеда, спасательная служба забрала ее себе. Он посмотрел на груду наших камней, потом на свой улов и сказал приветливым тоном: «Вот у тебя все ладится, Вильгельм, что тебе надо, то ты и выуживаешь, камни не уплывают, лежат на своем месте, на них можно положиться». Отец купил у него несколько рыбин, обещал заплатить потом и, повернувшись к Стелле, сказал: «На воде, в открытой лодке, нельзя заниматься бизнесом, таков порядок». После того как рыбак отплыл, мой отец распорядился, чтобы Фредерик раздал всем кружки и налил чаю. Стелла тоже получила кружку, от рома, который Фредерик хотел подлить ей в чай, она отказалась; сам он налил себе изрядную порцию, так что мой отец вынужден был предостеречь его.
Последние камни из нашего запаса Фредерик поднимал очень медленно, он поворачивал стрелу так, чтобы камень двигался над самой поверхностью воды, и там, где мы наращивали волнорез, он опускал его, не давая ему упасть, опускал медленно и довольно кивал, когда вода накрывала камень, смыкаясь над ним.
Ты, Стелла, не могла оторвать глаз от огромных камней, ты спросила, как долго они пролежали на морском дне, как мы их нашли, как подняли на баржу, в некоторых из них ты видела живые существа, которые, окаменев, обрели вечность. «Долго вы их искали?»
«Ловец камней знает, где его ждет добыча, — сказал я, — моему отцу известны целые подводные поля и искусственные рифы, возникшие сотни лет назад, там он и выпытывает у природы ее тайны. Карта, на которой обозначены богатейшие каменные угодья, у него в голове».
«Такие каменные поля, — сказала Стелла, — мне хотелось бы разок увидеть».
Ее позвали, один из местных юношей протиснулся сквозь зрителей и окликнул ее, и так как она, судя по всему, не поняла его, он нырнул с мола в воду и несколькими взмахами рук доплыл кролем до баржи. Он с легкостью взобрался по веревочной лестнице наверх. Нас он словно не замечал, а сразу обратился к Стелле и сообщил ей то, что ему поручили: телефон, в отеле ей звонили по телефону, ей надо быть там, когда снова позвонят. И, желая придать больше значения своему поручению, он добавил: «Я должен вас туда доставить».
Это был Свен, всегда веселый Свен, парнишка с веснушками, лучший пловец, какого я только видел. Меня нисколько не удивило, что он показывал на отель, на длинный деревянный мост, предлагая Стелле доплыть с ним туда, и не только это: он предложил ей плыть наперегонки. Стелла так обрадовалась, что притянула его к себе, но предложение Свена отклонила. «В другой раз, — сказала она, — обещаю тебе, в другой раз непременно». Не прося его ни о чем, она подтянула нашу надувную лодку, привязанную сзади баржи на длинной веревке, изъявив полную готовность, чтобы он отвез ее к мосту.
Свен спустился за ней в лодку, сел рядом и положил, как ни в чем не бывало, свою руку ей на плечо. Подвесной мотор постукивал без перебоев; на полном ходу лодки Стелла опустила руку за борт. Она ни слова не сказала, когда Свен зачерпнул полную горсть воды и плеснул ей на спину.
Причалить к мосту возможности не было, поскольку повсюду стояли швертботы; их регата должна была стать кульминацией морского праздника. Мы просто сразу подошли к берегу, и Свен выпрыгнул и пошел впереди нас к отелю, с усердием успешного посыльного.
Кельнеры выносили столы и стулья, тележка с напитками маневрировала к растрепанной ветрами сосне. Поперек песчаной площадки были натянуты между штангами провода, на которых раскачивались цветные лампочки. Небольшой насыпной холмик предназначался для капеллы музыкантов. На выброшенных на берег плавучих морских знаках, имевших защитную окраску, сидели старики, они почти не разговаривали друг с другом, а только смотрели на приготовления к празднику и вспоминали, очевидно, все прошлые празднества. Никто из них не ответил на мое приветствие.
Так как Стелла не возвращалась, я пошел в отель.
Человек в ливрее у входа не мог или не хотел мне сказать большего, кроме как, что фрау Петерсен поговорила по телефону и ушла после этого в свой номер. Она пожелала, чтобы ее не беспокоили.