Наконец, наступила полночь, когда оставалось выступить последним участникам, в том числе команде Славы. И зал, слегка уснувший, завидев на экране загоревшееся имя девушки, оживился. Многие зажгли экраны телефонов для записи, кто-то привстал и приложил руки к груди тем самым жестом, что придумала для своей мечты их фаворитка.
– Сейчас! – с придыханием сказал Лев, и все дружно взялись за руки, слыша как представляют Славу, их страну, песню про дружбу.
Не успели камеры увести свои объективы с намалеванных лиц ведущих, похожих как две капли воды, будто сделанных на одной фабрике кукол, как зал взорвался брызгами искр, через которые проявилась тонкая фигура девушки в сарафане со всеми известными цветочными мотивами.
– Приветствую вас, – запела она, и зал неожиданно не по плану взорвался аплодисментами. – Я счастлива! У меня есть друзья! – И зал поддерживал ее овациями.
– Но это не ее личный концерт! – стали возмущаться ведущие всех стран на своих наречиях.
– Это не слова ее песни, – удивлялись в зале.
– Это прямой эфир, – кривили губы комментаторы. – К тому же она поет… Почему бы нет? В условиях не сказано, что нельзя импровизировать…
– Лилия! – крикнула Слава в микрофон, и сзади из огненных брызг появилась в ярком платье Гнилое Клеймо Лилия Ханд. Ее лицо закрывала черная металлическая маска, по которой бежали витиеватые голубые змейки, похожие на снежные бури севера. Она восседала на троне, утопая в блестящих барабанах, которые словно живые слушались ее ударов, издавая быстрые, глубокие, глухие напевы про дружбу на своем барабанном языке.
– Динара! – и в дыме проявилась девушка с аккордеоном, из-под желтого, словно пески пустыни платья, виднелся золотой металл лат. Ее тонкие пальцы так искусно лавировали по клавишам этого звучного инструмента, что невозможно было оторваться от этого зрелища. Камеры взяли ее крупным планом. И она широко улыбнулась, подмигнув публике, которая тут же взорвалась от восхищения.
– Ольга! – и из огня шагнула Синяя Плесень, чье лицо закрывало серебряное забрало, а в синих глазах пылал огонь, который передался гитаре, пронзившей все звуки на сцене, от чего сердце у зрителей на миг остановилось, чтоб вознестись куда-то к небесам от таких нот.
– Это есть russkie matreschki? – наперебой спрашивали ведущие друг друга. – Но почему одна похожа на китаянку?
– Другая на индианку?
– Третья вообще скандинавка?
– Этих варваров невозможно понять, говорят, у них по дорогам до сих пор бегают medved s balalayaka?! Vy znat eto?
Наконец, сзади проступили еще три красотки с микрофонами в руках, помогая хором чистых, почти ангельских голосов Славе, которая запела про дружбу. Слова ее были просты, тем более, она пела на языках, понятных тем, кто слышал ее сейчас. Но девичьи улыбки, их чистые лица, задор, с которыми они транслировали миру свой посыл, уже заряжали, будоражили, восторгали. Каждая из них была неподражаема, прекрасна, а вместе они походили на небо, полное ярких звезд, украшая, поддерживая, улучшая игру друг друга.
– Slavushka! Bella! Bellissima! Она так экспрессивна, как мы народ Cредиземноморья! – кричала ведущая, но ее никто не слышал.
– Eslava eres fantastica! Encantadora! RUSIA!!! – махали руками с другой стороны.
– Эти высоты могла бы позволить себе только оперная певица! – не могли поверить сзади. – Какой-то космос!
– Она поет как афро! Такие басы может взять только урожденная певица черных земель!
– Если ты сам за себя, – пела девушка, – то ты один. Ну а если у тебя есть друг? – и неожиданно Слава взмыла вверх, будто бы у нее за плечами оказались крылья. Зал ахнул.
– Вот это спецэффекты! – засудачили за столом в жюри, всматриваясь в сценарий.
И в этот момент цветастые платья на конкурсантках стали тлеть, изгорая синем пламенем, оставляя лишь металлические латы, переливающиеся разноцветьем, словно широкое русское поле. – То за тебя уже двое. – И легко достав массивный меч из-за спины, Слава замахнулась им в воздухе, будто он весил пылинку, и со свистом почти вонзила его в сцену, оставляя по-прежнему лишь миг до сокрушения. Дыхание и сердцебиение в зале остановились. Это был какой-то священный акт. Тайное действо. И все понимали, что творится магия, заставляющая любить, верить, надеяться, жить ради этого волшебства.
– Эти матрешки the best! – кричали люди, размахивая флагами своих стран.
– Slava! Slava! Slava! Russia! Russia! Russia! – скандировал зал и лишь лица членов жюри оставались непроницаемыми.
Наконец, из кулис быстрой рысцой прибежала Марфуша, на голове которой красовался кокошник, такой же красивый, как и у девчонок и, приблизившись к микрофону пропела: