Кейт кивает, постукивает пальцем по губам и прищуривается.
— Тебе нужен план.
— План?
— Да... вроде... запасного плана на случай, если он не расскажет им через неделю или две. Что-то, чего он не ожидает. — По лицу Кейт расплывается коварная усмешка.
— Я знаю этот взгляд. — Мои глаза округляются, и беспокойство змейкой вьется в животе. — Это твой взгляд задумки нового книжного сюжета.
— Только на этот раз не для книги, Линс. — Она закусывает губу и шевелит бровями. — Это задумка для реальной жизни.
Глава 14
Джош
Возвращение домой субботним утром после ночной смены в отделении неотложки почти всегда приводит меня в мрачное настроение. Пятничные вечера означают, что идиоты отправляются веселиться, чтобы превратиться в пьяных идиотов. Укурки веселятся, чтобы обкуриться. И, похоже, весь мир решает, что как только наступят выходные, им пора забыть о наличии мозга и совершенно безрассудно обращаться со своими телами, полагая, что найдется тот, кто приведет их в порядок.
Сегодня вечером ко мне поступил мужчина, у которого генитальный пирсинг зацепился с генитальным пирсингом его партнерши, и, когда я освободил их, на месте пирсинга был виден разрыв тканей.
Я вздрагиваю от этой мысли, и меня внезапно поражают воспоминания о безумных сексуальных вопросах, которые Линси задавала гинекологу на прошлой неделе.
Черт возьми, могла ли она сделать эту встречу еще более неловкой? Во время следующего приема я предложу выйти из комнаты, прежде чем доктор начнет задавать Линси личные вопросы. Это была чертова пытка. И то, как доктор все твердила и твердила о том, какую пользу может принести секс во время беременности, только делал тот факт, что у нас с Линси его нет, еще более болезненным.
Я и так постоянно думаю о сексе с Линси. Мне совершенно не нужно напоминание о ее повышенной чувствительности в области паха. Я хмурюсь.
Чем дольше Линси будет жить со мной, тем труднее мне придется.
Жить вместе — целесообразно, и я ожидал, что это будет больше походить на безличное сосуществование с соседом по комнате.
С момента ее переезда прошел месяц, и вместо того, чтобы избегать ее и спать в дежурках, как планировалось, я, на самом деле, чаще прихожу домой и беру меньше смен, чем обычно.
Трудно признаться, но мне нравится быть с ней дома. Нравится присматривать за ней, и я ценю ее присутствие в своем доме. Мне даже нравится эклектичная мешанина подержанной мебели, которую она расставила повсюду.
Но мне не нравятся ее чертовы туфли, разбросанные повсюду. Они представляют серьезную опасность, и в любой момент она может споткнуться о них. Доктор очень ясно дала понять, что Линси должна беречь живот, так что не понимаю, почему мы все время продолжаем этот спор.
Но все остальное? Я не против. Приятно по возвращении домой вдыхать аромат приготовленных блюд, чего только стоит ее обширная коллекция досок для мясной нарезки, на которых она всегда подает еду. Мне даже нравится, как она включает кантри-музыку, когда принимает ванну. Я уже привык к шуму вращающихся барабанов стиральной машины, несмотря на то, что однажды она умудрилась превратить кучу моих синих халатов в розовые, не заметив, что вместе с ними попало ее новое красное полотенце. В розовом халате я выглядел так, будто готовился к переводу в гребаную гинекологию.
Кроме этого, дома все довольно спокойно. Я даже частенько сижу на ее уродливом диване. Может, потому, что у меня никогда не было настоящего дома. Даже в Балтиморе я жил в полностью меблированном кондоминиуме, но никогда не чувствовал себя там уютно.
Покачав головой, отгоняю воспоминания о Восточном побережье и заезжаю в гараж, паркуясь рядом с машиной Линси. Там вечно полно книг, игрушек и папок, которые она притаскивает домой с работы. Они с доктором Гантри, кажется, установили крепкую связь, и я рад, что все так хорошо получается. Это очень подняло ей настроение, и она ценит, что может внести свой вклад в домашние расходы. Неважно, что я не обналичил чек, который она дала мне на прошлой неделе, и, вероятно, никогда его не обналичу.
Когда прохожу через боковой вход в дом, меня оглушают ревущие звуки Enya. Бросаю ключи на стойку и направляюсь в гостиную. По телевизору идет какое-то фитнес-видео. Зайдя в комнату, у меня отвисает челюсть от того, что происходит на полу перед диваном.
Линси лежит на спине, на коврике для йоги, волосы разметались вокруг нее, согнутые в коленях ноги вытянуты вверх и широко раздвинуты, руками она держится за стопы и медленно раскачивается из стороны в сторону. Поза эротична независимо от того, во что она одета. Но тот факт, что на ней нет ничего, кроме бирюзовых стрингов и черного спортивного лифчика, вызывает безумно грязные мысли.
Я таращусь дольше, чем это уместно, прежде чем выйти из оцепенения.
— Что ты делаешь?
Линси замирает, и, открыв рот, поворачивается, чтобы взглянуть на меня.
— Что ты делаешь дома? — спрашивает она высоким, паническим голосом.
— Гм... я здесь живу.
Опустив ноги, она садится на колени, давая мне полный обзор пышного бюста, почти вываливающегося из лифчика.
Она откашливается и заправляет волосы за уши.
— По субботам тебя обычно нет дома.
Я хмурюсь от такого ответа.
— Извини, что нарушил твои планы. Но ты все еще не ответила на мой вопрос… чем ты занималась?
Она нервно улыбается, поправляя лифчик.
— Пренатальной йогой. Это была поза счастливого ребенка.
— Поза счастливого ребенка? — Я качаю головой, лаская ее взглядом с головы до ног и задерживаясь на обнаженной плоти. — А позу счастливого ребенка обязательно делать в нижнем белье?
Она кусает губы и скрещивает ноги.
— Нет… я просто... привыкаю к своему меняющемуся телу.
Я моргаю, глядя на нее.
— В одной из книжек для беременных говорится, что хождение с открытым животом помогает чувствовать себя более связанной с растущим ребенком. А еще, что я должна вслух разговаривать с орешком, потому что на данном сроке он может слышать звуки.
— Тогда ладно.
Я слегка вздрагиваю от мысли, насколько сильно Линси сосредоточена на связи. Если она ожидает от меня такого же участия, то будет жестоко разочарована. Оторвав от нее взгляд, замечаю, что диван сдвинут на добрых десять футов от своего обычного места.
— Ты сама передвинула диван? — интересуюсь я явно недовольным тоном.
Она встает и пожимает плечами.
— Он очень легко скользит по дереву.
Я качаю головой, по венам пробегает гнев.
— И все же, если бы ты попросила, я бы его передвинул.
Линси упирает руки в голые бедра, и мои глаза практически вынуждены сфокусироваться на ее аппетитных формах.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи по каждому пустяку. Доктор Лиззи сказала, что я не нежный цветок, Джош.
С трудом выдохнув, я изо всех сил стараюсь сдержать раздражение. Мой гнев легко перенаправляется на ее почти обнаженное тело, такое нежное и соблазнительное. Круглый и безупречный живот, широкие бедра, умоляющие их сжать. И ее грудь, вздымающаяся с каждым вздохом, делает тот факт, что у меня не было секса в течение нескольких недель, болезненно очевидным.
— Прекрасно. — Я провожу рукой по волосам. В любом случае, сейчас я рассержен не только из-за мебели. — Двигай, что хочешь. Но, пожалуйста, надень гребаную одежду. У меня соседи.
— Джош…
— Ночь была долгой. Я иду спать, — рычу я и отворачиваюсь от Линси, оставляя ее в гостиной почти голой и все такой же потрясающей, как в тот день, когда я ее встретил.