— Не всегда.
Я улыбаюсь, радуясь, что хотя бы он не кажется оскорбленным моей любовью к детям.
— В общем, я уверена, что работа с детьми принесет мне много пользы.
С другой стороны кабинки раздается сухой смешок Джоша, и все внимание обращается на него.
— Я сказала что-то смешное? — Я опускаю руки на стол, чтобы не сбить кулаком самодовольное выражение с его лица.
Мгновение он наблюдает за мной, постепенно, с его лица исчезают все признаки веселья.
— В этом нет ничего смешного. На самом деле, это печально.
— Печально? — Я отшатываюсь. — Что может быть печального в работе с детьми?
— Дело в том, что… — Он делает паузу, чтобы облизнуть губы и опереться локтями на стол, глядя на меня со снисходительным выражением. — Как правило, люди, одержимые детьми, не имеют достаточного опыта общения с ними. Так что, я искренне надеюсь, что ты знаешь, во что ввязываешься с этой специальностью.
Он хватает стакан и залпом допивает остатки виски, а я смотрю на него с отвисшей челюстью.
Кем, черт возьми, этот парень себя возомнил?
— Я провела много исследований для своей работы, — мой голос источает кислоту, — и имела некоторый опыт полевых исследований, так что, думаю, точно знаю, во что ввязываюсь.
— Так все говорят. — Мускул на его челюсти дергается, когда он поворачивается, чтобы махнуть официантке, проходящей мимо нашего столика. — Еще виски, пожалуйста.
Этот придурок явно хорошо относится к ней. Жаль, что он не может оказать мне подобную любезность.
Я машу пустым бокалом.
— Мне тоже еще «Пестики и тычинки», пожалуйста. На этот раз двойной.
— Может, тебе стоит выпить воды, — шепчет Дин, и я бросаю на него обвиняющий взгляд.
— Я выпью еще «Пестики и тычинки», — прищурившись, повторяю я свой заказ. — Мы же празднуем, помнишь? — последние слова я произношу сквозь стиснутые зубы.
Дин ворчит себе под нос:
— Тебе же мучиться похмельем.
Я смиряю свой хмурый вид и игнорирую пристальный взгляд Джоша, кивая официантке в знак подтверждения. Приняв заказы Макса и Дина, она возвращается в бар.
После минутного разговора Дина и Макса о пекарне, Джош внезапно встает и, не говоря ни слова, шагает к бару, где все еще стоит официантка. Он что-то шепчет ей на ухо, и она кокетливо ему улыбается, перекидывая волосы через плечо и закусывая губу. Она бросает быстрый взгляд на наш столик и кивает.
— Что, черт возьми, это значит? — бормочу я с любопытством, прерывая то, что Макс говорил Дину.
— Что, Линси? — ласково спрашивает Макс.
Я с трудом сглатываю.
— Ничего.
Джош возвращается через мгновение, выглядя чрезвычайно высокомерным, и усаживается рядом со своим приятелем, который даже и бровью не ведет.
Боже, Макс просто болтун. В детстве у меня был шнауцер по имени Макс... и даже он не говорил так много. Или не лаял. Честно говоря, Макс-собака бледнеет на фоне Макса-человека.
Макс и Дин увлеченно беседуют, когда официантка возвращается с напитками. Или, лучше сказать, с напитками для мужчин. Передо мной же ставят высокий стакан с водой и льдом.
— Я этого не заказывала. — Хмуро смотрю на нее. — Я заказывала «Пестики и тычинки».
Она неловко улыбается и смотрит на Джоша.
— Мне сказали, что вы хотите изменить свой заказ.
— Кто?
Она снова смотрит на Джоша.
— Этот парень? — Я указываю на него.
Она кивает.
— Этот парень даже не знает меня, — восклицаю я, бросая на него убийственный взгляд за такую дерзость.
— Я знаю, что тебе хватит. — Джош отпивает из бокала.
Я смотрю на Дина в поисках поддержки, но он занят тем, что показывает Максу что-то на своем телефоне, и, кажется, даже не замечает, что происходит.
— Откуда ты знаешь, что мне хватит? — взрываюсь я.
— Я ведь врач, помнишь? — Он подмигивает мне, и от желания врезать ему по роже я сжимаю кулак. Джош хмуро смотрит на мою руку. — Хочешь пирог?
— Я ухожу. — Я встаю и разглаживаю юбку на бедрах.
Внимание Дина переключается на меня.
— Линси, одну секунду. Мне нужно показать Максу эту статью.
Я достаю телефон и в рекордно короткие сроки заказываю Uber. По силам ли такое пьяному человеку?
Вероятно.
Несмотря на это, я отхожу от стола.
— Я сама доберусь до дома, Дин. Ты оставайся.
— Позволь мне хотя бы проводить тебя до такси.
— Я в порядке.
В этот момент встает Джош.
— Я тоже ухожу. Я провожу ее до такси.
Мои глаза широко распахиваются.
— Серьезно?
Дин переводит взгляд с меня на Джоша и обратно, а затем бросает сожалеющий взгляд на Макса, прежде чем с мольбой посмотреть на меня.
И именно поэтому у нас с Дином ничего не срослось. Он — любитель новых блестящих игрушек. Он видит только блестящую новую игрушку, а не общую картину того, что эта игрушка делает с другими людьми.
Эта аналогия не имеет смысла.
Вероятно, я действительно пьяна.
Главное, не устраивать сцен.
Я так долго имела дело с Доктором Мудаком, что еще несколько минут меня не убьют.
Телефон издает сигнал, уведомляя, что Uber прибыл, и Джош жестом показывает мне, чтобы я шла вперед. С раздражением направляюсь к двери, чувствуя спиной обжигающий взгляд Джоша, когда выхожу наружу.
— Можем поехать вместе, — предлагает он.
— Серьезно? — недоверчиво огрызаюсь я.
Он сверлит меня взглядом.
— Я серьезно отношусь к большинству вещей в своей жизни, так что можешь перестать задавать этот раздражающий односложный вопрос.
В этот момент подъезжает крошечная «Тойота Королла».
— Заказала клоунский фургон? — ворчит Джош себе под нос, проходя мимо меня, чтобы открыть дверцу.
Я делаю паузу и изумленно смотрю на его случайную демонстрацию манер, прежде чем ответить:
— Не все из нас живут на зарплату врача. Ты серьезно жалеешь о бесплатной поездке? Я не просила тебя ехать со мной.
Его брови приподнимаются.
— Я жалею об отсутствии места для ног.
— Тогда садись впереди с водителем, — огрызаюсь я и проскальзываю на заднее сиденье. Моя попытка закрыть дверцу пресекается большой мужской ладонью Джоша.
Он скрючивается рядом со мной, и, должна признать, ему и правда неудобно. Джош так широко раздвигает ноги, что мы соприкасаемся коленями. Слишком обыденно, на мой взгляд, он кладет руку мне за спину, пытаясь устроиться удобнее. Это движение заставляет меня чувствовать, что я слишком близко к нему, к его запаху... и... к его присутствию.
Почему здесь так жарко?
— У нас две остановки. — Джош выхватывает у меня телефон прежде, чем я успеваю моргнуть.
— Конечно, пожалуйста, пользуйся моим телефоном, — бормочу я. Его лицо светится в темноте от экрана, когда он добавляет в приложение свой адрес.
Он заканчивает с хмурым выражением и возвращает телефон мне, пока водитель выезжает со стоянки.
Проходит, возможно, секунд десять абсолютной, блаженной тишины, прежде чем Джош бубнит:
— Из всех возможных специальностей, ты выбрала психологию.
Я закрываю глаза и сжимаю переносицу.
— Только не это снова.
— Значит, хочешь сказать, все эти недели в больничном кафетерии ты работала над своей маленькой диссертацией? — спрашивает он таким покровительственным тоном, что мне хочется его придушить.
Я сжимаю губы.
— Если я отвечу на этот ненужный вопрос, ты снова пригрозишь сдать меня в психушку?
Повернувшись к нему, я ловлю его взгляд, скользящий по моим ногам, как будто на обследовании.
— Я все еще пытаюсь решить.
Я пригвождаю его взглядом.
— Да, я работала над своей диссертацией. Не знаю, почему больничный кафетерий помог мне сосредоточиться, но дело выгорело, и мне так отчаянно хотелось закончить, что продолжала возвращаться. Как я уже говорила сегодня, я не знала, что это против каких-то правил. Мне показалось, это как обычная комната ожидания.