Убийца действовал с жестокостью маньяка. Четыре колотые раны пурпурного цвета зияли в верхней части туловища. Живот женщины был распорот. Даже у закаленного Террелла к горлу подкатила желчь.
— Боже мой! — тихо проговорил Биглер.
Почувствовав, что его вот-вот стошнит, сержант поспешил прочь из коттеджа.
Террелл обвел взглядом комнату. На одном из кресел лежала бело-голубая сумка. Террелл прошел мимо кровати и открыл дверь, ведущую в тесную ванную. На стеклянной полочке находились пузырек с духами, тюбик зубной пасты и кусочек мыла. На другой полочке возле душа лежали желтая губка и непромокаемая шапочка.
Террелл вернулся в комнату. Не глядя на кровать, он вышел на узкую веранду, где стояли его подчиненные.
— Накройте ее простыней, — обратился он к Хессу. — Доктор еще не прибыл?
— Он сейчас в пути, — ответил Хесс. — Будет здесь с минуты на минуту.
В этот самый момент возле мотеля остановился автомобиль. Из него вышел доктор Лоис, медицинский эксперт; в руке он держал чемоданчик.
— Проходите, — сказал ему Террелл. — Она в вашем полном распоряжении.
Доктор Лоис, невысокий толстяк, вопросительно посмотрел на Террелла и скрылся в коттедже.
Начальник полиции обратился к подчиненным:
— Когда док закончит, тщательно обыщите помещение. Меня интересует все, что способно помочь нам. Это преступление должно быть раскрыто как можно быстрее. Маньяк редко ограничивается одной жертвой.
Зайдя в комнату, он взял бело-голубую сумку.
— Ловите кайф? — спросил он Лоиса, отвернувшись от трупа.
— Я и не такое видал, — ответил врач. — Красивая девушка.
— Вы хотите сказать, что она была красивой девушкой, — поправил его Террелл и вышел на улицу.
Глава третья
Доктор Феликс Густав появился в комнате для посетителей, где Вал и ее отец стояли у распахнутой балконной двери.
Помещение производило сильное впечатление. Обсталявшие его не пожалели средств, чтобы создать атмосферу роскоши.
Доктор Густав был крупным, атлетически сложенным, тщательно одетым человеком с лысым куполообразным черепом, мощным подбородком и ясными, живыми темными глазами.
Вал и ее отец повернулись к врачу, который пересек просторную комнату. Лицо доктора было бесстрастным; он понимал неуместность улыбки.
— Извините, что заставил вас ждать, — сказал он. — Крис уже в постели.
Он назвал мистера Барнетта по имени. Вал почему-то испытала облегчение, расценив это как свидетельство симпатии врача к ее мужу.
— Прежде чем вы пройдете к нему, я хотел бы побеседовать с вами.
— Что он делал все это время? — резким тоном спросил Треверс.
Густав взял Вал под руку и подвел ее к креслу.
— Присядем, — сказал он.
Не обращая внимания на враждебность Треверса, он опустился в соседнее кресло рядом с Вал.
Треверс, поколебавшись, подошел к ним и тоже сел в кресло.
— Вы спрашиваете, что он делал? — сказал Густав. — Он сам этого не знает. Позже он может вспомнить, но сейчас не следует задавать ему вопросы. У него иногда могут возникать провалы в памяти. Честно говоря, сейчас он очень страдает, и не без основания. У него были травмы головы, однако в течение длительного периода он вел себя как нормальный человек. Теперь болезнь вернулась; он знает, что новый рецидив может начаться в любой момент.
— Значит, она неизлечима? — раздраженно спросил Треверс. — За два года его состояние не изменилось! Мы считали, что он поправляется… и вот вам!
— Папа… пожалуйста! — вымолвила Вал.
Треверс сердито махнул рукой.
— Моя дорогая, если Крис не вылечится, ты…
— Погодите, мистер Треверс, — спокойно произнес Густав. — Никто не утверждает, что у него нет шансов выздороветь. Нужно запастись терпением.
Он чуть повернулся, чтобы посмотреть прямо в глаза Вал.
— Вы хотите навестить Криса, пока я беседую с вашим отцом?
Вал кивнула.
— Тогда пройдите к нему. В холле сидит медсестра. Она отведет вас к нему. Он нуждается в любви. Вы должны дать ее Крису.
Вал встала и направилась в холл. За ее спиной раздались протесты отца, но она не придала им значения.
Пожилая медсестра отвела Вал на следующий этаж, в палату, где лежал ее муж.
Крису Барнетту исполнилось тридцать шесть лет. Он был красивым мужчиной с темными волосами и глазами, решительным ртом; рост у него был почти такой же, как у Треверса. До автокатастрофы все считали Криса человеком, достойным унаследовать империю Треверса.