4
Разные события и происшествия Снова земский гласный. - Дворянское безлюдье в Новоузенском уезде: как из 4 дворян избрать 11 гласных? - Недолгое губернаторство А. П. Энгельгардта. - Обструкция постановке комедии "Контрабандисты". - Булыжниками - в окна квартир. - Уличная демонстрация. - Похороны писателя И. А. Салова. - Конторщик стреляет в директора банка В конце девяностых и в начале девятисотых годов мне снова, после продолжительного перерыва, пришлось войти в состав земских гласных по двум уездам: Новоузенскому, где я состоял землевладельцем, и по Саратовскому, от которого я впоследствии прошел в губернские гласные. В 1898 г. некоторые из новоузенских землевладельцев усиленно и настойчиво просили меня обязательно прибыть на избирательный съезд дворян-землевладельцев, назначенный в Новоузенске в конце июня 1898 г., о чем я получил извещение и от новоузенского уездного предводителя дворянства Путилова. Я отправился на съезд, на котором мы, потомственные и личные дворяне-землевладельцы, должны были избрать 11 гласных. Но явилось всего четыре дворянина: предводитель Путилов, поляк Микоша, киргиз Шан-Гирей и пишущий эти строки.
Микоша, кажется, потомок одного из ссыльных поляков, поселенных в Новоузенском уезде после восстания 1862 - 1863 гг., состоял уже несколько трехлетий членом новоузенской земской управы. Шан-Гирей хотя и носил татарскую поддевку и даже тюбетейку на голове, но представлял из себя вполне обруселого инородца. Он кончил курс, кажется, в Пажеском корпусе и перед тем, как вернуться в родные новоузенские степи, служил не то в гвардии, не то в кавалергардах: в какой-то из этих привилегированных частей войск. Поэтому он был не только обруселый, но вполне окультуренный киргиз. Он совершенно правильно, без малейшего акцента, говорил прекрасным русским литературным языком. Ему не было чуждо и хорошее знание французского языка. Председатель Путилов также представлял собой интересный тип оскудевшего и вымирающего дворянства. Это был симпатичный, добродушный старик с старозаветной барственной осанкой и первый новоузенский предводитель. До него сословно-дворянские нужды и интересы по Новоузенскому уезду ведал соседний николаевский предводитель, так как дворянское землевладение в Новоузенском уезде почти отсутствовало и те очень немногие дворяне, которые имели там земли, проживали или в столицах, или за границей, или в больших крупных центрах, очень отдаленных от их владений. Путилов проявился, кажется, в начале девяностых годов, он имел небольшой и почти бездоходный хуторок в виде дачки, под самым Новоузенском. Земство платило ему 1200 руб. в год. За что? Не то за председательство в земском собрании, не то по соображениям иного свойства: без этой поддержки Путилову нечем было бы жить. До конца дней своих он находился на этом земском иждивении. Умер он в Новоузенске в конце первого десятилетия нового века и похоронен в ограде городского соборного храма. Мир его праху. Он не был образцовым, искусным председателем, но вел заседания корректно и беспристрастно. Говорили, что в прошлом он был очень богат и жил широко. Тогда он, конечно, не думал, не предполагал, что сложит свои "белые" кости в захудалом, глухом, захолустном, степном городишке.
Без всякого выбора все мы четверо автоматически вошли в состав гласных. До законного комплекта дворян-гласных не хватало еще семи человек. Но их негде было взять. Намерения творца земского положения 1890 г. дать дворянам преобладающее положение и значение в земских собраниях, у нас, в Новоузенском уезде, разбивались о непреоборимую силу местных условий. По этому положению в председатели управы могли быть избираемы только лица, имеющие право действительной государственной службы, т.е. лица привилегированных сословий.
Таковых в составе новоузенских гласных и вообще земских избирателей оказывалось очень мало. Поэтому новоузенские земцы при отказе таких привилегированных лиц от поста председателя или же при нежелании земцев видеть их на этом посту становились в очень затруднительное положение за неимением подходящих кандидатов, которые удовлетворяли бы законным условиям и в то же время были бы желательны гласным. Производились тщательные поиски такого счастливого совпадения.
За несколько лет до вступления моего в состав новоузенских гласных обращались ко мне с просьбой баллотироваться в председатели управы. Я отказался наотрез.
Тогда их выбор остановился на местном исправнике Ободовском. Он согласился, был избран и оказался очень хорошим земским работником, вполне удовлетворившим земцев. Его бессменно избирали несколько трехлетий подряд. Очевидно, к нему мирволила и губернская правительственная администрация: на этой земской службе он получил чин действительного статского советника. Умер он вскоре после Путилова и похоронен рядом с ним в ограде новоузенского городского соборного храма.
Когда я вошел в состав новоузенских гласных, Ободовский был председателем управы уже не первый год; он успел присмотреться к земскому делу и свыкнуться с ним. Насколько я мог подметить, он был аккуратный, добросовестный, внимательный к вверенному ему делу и работоспособный земец, обладавший в то же время тактом и умением ладить с окружающими сотрудниками и сослуживцами. Я был всего на двух сессиях новоузенского земского собрания. Этого для меня было достаточно, чтобы сознать бесплодность моего дальнейшего пребывания в составе новоузенских гласных. К тому же земские уездные интересы были мне совершенно чужды. В Новоузенске тогда не было порядочной гостиницы, приходилось жить на постоялом дворе в каком-то чулане, лишенном самых элементарных удобств.
Отъезды из Саратова на 2 - 3 недели отражались неблагоприятно на моих адвокатских делах и исполнении обязанностей городского юрисконсульта. Вся совокупность этих причин вынудила меня в 1900 г. досрочно отказаться от звания новоузенского земского гласного.
Летом 1899 г. на съезде дворян-избирателей я был избран гласным по Саратовскому уезду, а затем прошел в губернские гласные. Этим избранием я впервые вступал в земство, реформированное положением 1890 г. Здесь не было такого дворянского безлюдья, как в Новоузенском уезде, и саратовские дворяне вполне использовали те преимущества, которые им давало новое земское положение. Но существенной перемены в ходе земских дел и в общем направлении земской работы я не заметил. На этот раз я не принимал особенно деятельного участия в качестве земского гласного в земской работе. В 1903 г., по истечении срока, на который я был избран, я уже не баллотировался на новое трехлетие и не являлся на избирательные съезды. Этим годом закончилось мое участие в земских выборах.
Много было работы по городу, работы нервной, хлопотливой и ответственной. В нашем городском управлении возникали и назревали вопросы большой важности и серьезного, принципиального значения.
Летом 1901 г. князь Мещерский оставил Саратов, и на место его саратовским губернатором был назначен Александр Платонович Энгельгардт, который пробыл у нас до марта 1903 г., когда его сменил П. А. Столыпин. За полтора года своего губернаторства Энгельгардт никак и ничем особенным не проявил себя. В качестве члена губернского по городским делам присутствия, я имел с ним дело в заседаниях этого присутствия. Могу сказать, что это был невредный губернатор и, по сравнению с Мещерским, пожалуй, более мягкий, более либеральный и даже более беспристрастный, корректно и совершенно объективно державший себя по отношению к разным партийным течениям в наших общественных самоуправляющихся учреждениях. В этом отношении Энгельгардт был совершенно безукоризнен. Может быть, это объясняется его непродолжительным пребыванием в Саратове; он не успел еще разобраться в оценке партийных лозунгов и втянуться в партийные распри. Хотя на прощальном обеде, который по подписке устраивали ему в зале Городской думы перед его отъездом из Саратова, он в своей застольной речи сказал, между прочим, что, несмотря на краткость своего пребывания в нашем городе, он уже почувствовал приступы недуга, который можно назвать "саратовским патриотизмом".